Меню

Русский очевидецL'Observateur russeФранцузская газета на русском языке

Menu
jeudi, 28 mars 2024
jeudi, 28 mars 2024

Перестройка для Запада

Арвид КРОН0:54, 5 septembre 2011PolitiqueImprimer

В разгар своей перестройки Горбачев сочинил книгу «Перестройка», предназначенную для страны и всего мира. К миру он обращался с упреком: мы, мол, перестроились, а вы чего тянете?

perestroika-zapada

Беда была только в том, что не знал толком «минеральный секретарь», куда должна перестраиваться страна, а уж мир тем более. И все это недоразумение вышло оттого, что по своему глубинному психологическому складу был Михаил Горбачев проповедником и пророком, а вовсе не генсеком коммунистической страны. Странно, как так могло случиться, но факт.

И не менее странно, что пророчество генсека, в известном смысле, сбылось: спустя 20 лет с непреложностью выяснилось, что Западу действительно нужно перестраиваться — последний финансовый кризис высветил сей факт. Тем более что, раз с коммунизмом покончено, благодаря тому же Михаилу Сергеевичу нужно искать выход из ситуации, не списывая более на внешнюю угрозу все недостойное, что имеет место быть в западном хозяйстве.

Но странен и выход из настоящей ситуации, который с неизбежностью приходит в голову. Видимо, произошло следующее: в обстановке холодной войны правые идеологи, считая своим долгом ругать коммунизм и хвалить капитализм, кончили тем, что перехвалили последний. Что не прошло даром. Воодушевленные идеями о всесилии и безупречности рынка, а, может быть, и просто пользуясь предлогом американские финансовые руководители за последние десятилетия снимали одну за другой общепринятые меры контроля над финансовой деятельностью, уверяя, что рынок — это саморегулирующаяся система, мешать ему не надо, и все само собой устроится наилучшим образом. Каким образом все устроилось, теперь известно.

Рынок — это, действительно, превосходная система, но, как и всякая игра, он требует соблюдения правил, игра же без правил легко переходит в хаос. Что, в общем, и случилось. Одновременно стало ясно, какая вакханалия злоупотреблений и безрассудств царит в финансово-экономическом руководстве западного мира. Чего только стоят, например, запредельные зарплаты вкупе с «золотыми парашютами» в случае провала, которые сами себе назначали и продолжают назначать руководители крупнейших корпораций, порой скорее пираты, чем руководители.

С неизбежностью возникает вопрос: так кто же в состоянии следить за соблюдением порядка наверху? Правые? Во всяком случае, так и предполагалось до сих пор: правые, мол, занимаются делами богатых, а левые занимаются делами бедных, естественное разделение труда, так сказать. Но могут ли правые серьезно заниматься контролем, скажем, финансистов, которые их же и финансируют? Я думаю, что даже самые ответственные из правых руководителей на практике не смогли бы справиться с подобной задачей. Отсюда следует довольно-таки неожиданный вывод: этим должны заняться левые, больше некому.

Чем же в действительности занимаются левые? Что за вопрос — борьбой за права трудящихся, естественно. В основном (хотя не только) это сводится к борьбе за повышение зарплат. Действительно, зарплаты растут, но вследствие этого растут и расходы на производство, а, стало быть, и цены. В итоге инфляция быстро съедает все завоеванные прибавки. Конечно, уровень жизни повышается, но только он растет за счет технического прогресса, а вовсе не благодаря борьбе рабочего класса. Что касается социального неравенства, то полтора столетия этой борьбы, если вести отсчет с «Манифеста» Маркса, пропали зря, потому что неравенство не только не убавилось, но создается впечатление, что в последнее время растет. Что с неизбежностью означает: левые все это время — если не субъективно, то объективно — жили, обманывая трудящихся, потому что обещали им то, чего дать не могут, ибо зарплаты в нижней части иерархии определяются рынком труда, а вовсе не злой волей капиталистов, как принято думать. Каждый кандидат в капиталисты может на собственном горьком опыте убедиться в этом — попробуйте платить своим сотрудникам ниже средней  заработной платы, они разбегутся, вот и все.

Бороться с рынком в условиях рыночной экономики бесполезно, в этом давно должны были убедиться левые. Зато в верхней части иерархии рынок отсутствует: это не рынок определяет зарплаты высшим руководителям — они сами себе их назначают, пользуясь всеобщей бесконтрольностью. Формально за зарплатой руководителей корпораций должно следить ежегодное собрание акционеров, но, как отмечал еще 45 лет назад известный экономист Джон Гэлбрейт, число акционеров крупнейших корпораций такое неимоверное, что их собрание никакие решения принимать самостоятельно не в состоянии.

В советское время рабочие, во всяком случае, самые сознательные, вздыхали по поводу неразберихи и бесхозяйственности на советских заводах: «Хозяина нету». Парадоксальным образом то же самое можно сказать о западных сверхкорпорациях: они остались без хозяина. Я, разумеется, не за вмешательство государства в техническое руководство корпорациями: если каждый новоиспеченный министр станет указывать, к примеру, Airbus Industrie, как нужно строить аэробусы, ни к чему, кроме катастрофы, это привести не сможет. Но за этическим поведением руководства крупных корпораций должны следить какая-то комиссия и соответствующее законодательство, подобно тому, как полиция и уголовный кодекс следят за поведением простых смертных.


Мне возразят, что высокие зарплаты руководства соответствуют их высокой ответственности и что если искать руководителя подешевле, то тот окажется неспособным вести крупное дело. Допустим, но вот в чем загвоздка: если соотношение средней зарплаты к зарплате руководителя корпорации в 1980 г. было 1:40 (любопытно, что создатель американской автомобильной промышленности Генри Форд в 20-х годах считал, что такое соотношение и есть максимально этически допустимое), то к 2005 году оно достигло величины 1:400! Недостатком претендентов на руководство такой головокружительный рост объяснить трудно, ибо свято место пусто не бывает, зато грабежом среди белого дня назвать вполне возможно.

Широко распространено мнение, что капитализм исходно аморален. В действительности дело сложнее. Всякий, кто читал ставшую классикой книгу Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», знает, что первые капиталисты в Европе XVI века в подавляющем большинстве были выходцами из протестантских сект, а последние отличались очень строгими моральными устоями. Эта корреляция капитализм-этика не случайна, и причина тут, видимо, чисто техническая. Дело в том, что никакой контракт не может предусмотреть всех возможных перипетий коммерческой сделки, поэтому всякая сделка основывается, в конечном счете, на доверии, на уверенности в том, что, что бы ни случилось, другая договаривающаяся сторона предпримет все усилия, чтобы выполнить свои обязательства. Видимо, именно этим обстоятельством, то есть присутствием или отсутствием доверия, присутствием или отсутствием определенных моральных устоев, объясняется то загадочное обстоятельство, что в некоторых странах капитализм и последующий экономический прогресс зарождаются как бы сами собою, а в других странах никак не вытанцовывается ни нормального капитализма, ни прогресса. Видно, нынче на Западе настала пора вернуть капитализм на путь истинный. Ибо trop c'est trop, т.е. слишком — это слишком.

Но главной язвой сегодняшнего капитализма является, все же, спекуляция — прежде всего финансовая, но и всякая прочая тоже. Капитализму вменяются в вину экономические кризисы. Но создается впечатление, что каждому кризису предшествовало резкое усиление финансовой спекуляции. Механизм тут такой. Первопричиной каждого кризиса является какая-то диспропорция: чего-то произведено слишком много или другого слишком мало или слишком дорого. Но эта диспропорция возникает обычно сравнительно медленно, и, в принципе, эту тенденцию можно было бы заранее заметить и скорректировать с минимальными убытками. Но именно эта медлительность и не устраивает спекулянтов — им нужны скачки, катастрофы. Действительно, возьмем крайний случай: вообразим, что цены на все всегда постоянны. Тогда спекуляция невозможна, ибо, что бы ты ни купил, все равно продашь по той же цене. Поэтому когда спекулянт заметил, или вообразил, что заметил, тенденцию, он бросается действовать, то есть покупать или продавать и при этом следить, что делают другие. Ибо спекулянту на самом деле безразлично, куда идет экономика: она туда дойдет через месяцы или годы, а деньги нужно делать сегодня. Поэтому его задача сложнее: он должен предугадать, что думают другие спекулянты о том, куда идет экономика, чтобы упредить их. Выигрывает самый умный и самый быстрый. (Так и делали деньги знаменитые биржевые golden boys, «золотые мальчики» 1980-х годов, когда в биржевую игру вступали компьютеры, неимоверно ускоряя сделки). В дело бросаются колоссальные суммы, мировую экономику лихорадит, и все это результат лишь того, что одни финансовые игроки стараются перехитрить других. Так легкий начальный бриз на экономическом фронте спекулянты превращают в бурю.

Спекулянт — ненужный (и вредный) посредник между производителями и потребителями, паразит, присваивающий те деньги, которые по справедливости следовало бы поделить между теми и другими. Я нигде не нашел, правда, не особенно и искал, объяснения, какую пользу можно вообще найти в деятельности спекулянта. Спекуляцию, всякую, следует поставить вне закона. Мне возразят, что технически это трудно осуществить, потому что спекулятивная сделка может походить на нормальную, коммерческую. Ну, трудно или не трудно — это покажет практика, пока же никто никогда всерьез за ликвидацию спекуляции не брался.

Контроль зарплат и запрет спекуляции — вот две важнейшие задачи, которые для начала могли бы поставить перед собой левые, буде они окажутся у власти во Франции в 2012. Задачи, которые с энтузиазмом поддержал бы не только традиционный левый электорат, но и подавляющее большинство среднего класса, которое пострадало от беспорядка на экономической верхушке.

Интересно, что предложения в этом плане, правда, еще довольно неуверенные, можно услышать сегодня от некоторых левых и центристских лидеров, что неудивительно после потрясений последних лет. Но политическая инерция очень велика, так что, скорее всего, тот срок, который будет отпущен левым на место во власти, пройдет так же бездарно, как миттерановские годы. И все же, я убежден, что будущее именно на таком пути, даже правые со временем осознают это.



7 commentaires

  1. Афанасий dit :

    Замечательно, уважаемый Арвид. Смело и умно; целый пакет своеобразных построений. Надо обдумывать. Вас всегда приятно читать, потому что виден искренний самостоятельный поиск истины, а не обрыдшая промывка мозгов читателей. Даже в вашей комлиментарности к левым чувствуется не предвыборная агитка, а честная логика выбора решения. Мерси.

  2. Виктория, Санкт-Петербург dit :

    Да, Запад и, в частности Франция, уже давно — не рай и даже не его преддверие... Везде свои проблемы. И лучше о них знать, чем оставаться в романтичном неведении

  3. Юлия Л dit :

    Спасибо за трезвую, честную, взвешенную статью. Хочется верить, что ваша точка зрения отмечает тенденцию, и рано или поздно здравый смысл в экономике восторжествует.

  4. Татьяна Вьюгина (главред журнала Русский хор") dit :

    Действительно, сильная, самостоятельная и свежая по мысли, добросовестная статья. Хотелось бы разобраться все-таки попутно в протестантской этике. Настолько ли она на самом деле нравственна. Это ведь даже и не христианство в полном смысле слова, оно программирует на поклонение маммоне ( пусть и в форме экономии).

  5. Арвид dit :

    Спасибо на добром слове всем, кому понравилось, это воодушевляет…

    Вопрос, поднятый вами, Татьяна, о «программировании на поклонение мамоне» сложный и болезненный, потому что слегка смещает нас в плоскость межрелигиозных противоречий, но и тут можно проследить историческое развитие этой темы.

    «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу в царствие небесное». Этот тезис из евангелия от Матфея, и этот тезис подтверждает мнение, что раннее христианство распространялось среди бедных и отвечало их чаяниям. Тут уже звучит нотка, что богатство и деньги греховны. В Средние Века, когда христианство охватило богатых тоже (то есть аристократию и церковь), тезис видимо не потерял своей популярности. Для аристократа это был аргумент в борьбе со своим главным соперником – купечеством. Аристократ вообще всегда демонстрировал свое презрение к деньгам, он гордился своим родовым званием, которое ни за какие деньги никакой купчишка не купит (теоретически). Церковь тоже устраивало, чтоб прихожане больше думали о Боге, а не о деньгах. Но вот наступал 16-ый век, нарождался новый класс торговцев и предпринимателей, и тех такое положение не устраивало. Как обычно, в те времена движение приняло религиозный характер. Дескать, вы проповедуете бессеребничество, а католическая верхушка утопает в роскоши не хуже аристократии, да еще приторговывает индульгенциями. Упрекая католицизм в распущенности, протестантизм для убедительности естественно был вынужден принять противоположную позу – морализаторскую. Он сместил центр тяжести с Нового Завета на Ветхий, более суровый и беспощадный по своему тону, изобилующий божьими карами. Мало кто отдает себе отчет сегодня, что традиционная одежда предпринимателя, строгий темный костюм безо всяких украшательств – это и есть одежда пастора протестантской секты, направленная именно на осуждение разряженности, цветастости одеяний аристократии и высшего духовенства. Режим, например, английских протестантских сект мог быть очень строгим: никаких развлечений, никаких танцев, порою ни вина и курения. Только труд и участие в церковных службах.

    Вебер описывал, в частности, кальвинизм, возникший в Швейцарии. По Кальвину Бог изначально в момент рождения человека решает, будет тот спасен или проклят, и знать этот выбор человек не может до самой смерти. При жизни никакие благие действия и тем более индульгенции не могут изменить изначального решения. (Я лично не понимаю, как такая жестокая и, казалось бы, иррациональная доктрина могла получить популярность и распространение, но Вебер ничего не говорит на эту тему.) Но зато в протестантизме нашлась «лазейка»: распространилось убеждение, что избранным, спасенным Бог помогает в жизни, то есть их дела процветают и что Богу угодно это процветание. Так что каждый старался процветать, чтобы убедить посторонних (и самого себя по возможности), что именно он и спасен. Очень удобные убеждения для успеха капитализма.

    Мусульманство запрещает давать деньги в рост, под проценты, тем самым запрещая всю банковскую систему. Некоторые считают это одной из причин, по которым капитализм так вяло возникает в мусульманских странах.

    Так что дилемма «мораль или мамона» очень непростая на самом деле. Этот вопрос действительно возникает в современной России, в которой возрождение капитализма оказалось неожиданно жестоким и неприглядным. Любопытно, что многие комментаторы на Западе объясняют последний финансовый кризис тоже непомерной алчностью людей. Я думаю, что ни то, ни другое неверно. Просто нужно зарабатывать деньги по правилам, а этих правил часто либо нет (или не было в критический момент, случай России), либо не хватает, либо за ними не следят. Но в этом виноват не фирмач, а общество.

    Дилемма мамоны на самом деле из аристократических веков. Идеальный аристократ (Вебер ввел термин «идеал-типический», тот, которого на самом деле не бывает, но который воплощает квинтэссенцию идеи) – это воин, высшим моментом жизни которого является смерть за царя и отечество. Но он не сможет легко умереть, если будет волочить за собой целый хвост хозяйственных забот и незавершенных начинаний. Этот хвост нужно отрубить. Но это все из легендарного прошлого, к заботам нынешнего дня отношения не имеющее.

  6. Michel dit :

    Plutôt que ce misérable «Gorby», c'est Arvid qui a une vocation de prophète ... au petit pied.

  7. Pierre dit :

    Niet Gorby krome Gorby et Arvid Kron prorok ego

Laisser un commentaire

Votre adresse de messagerie ne sera pas publiée.

Envoyer un message
  1. (champ obligatoire)
  2. (e-mail correct)
 

Lire aussi