Такой клич кинули властям Пятой республики «343 мерзавца» — так величают себя французские ангажированные интеллектуалы, выступившие против нового законопроекта, который 27 ноября намечено обсудить в Национальном собрании Франции.

« 343 salauds » ont lancé cet appel aux autorités de la Ve République. Ainsi se nomment des intellectuels français engagés, prenant la parole contre un projet de loi qui, le 27 novembre, sera discuté en France, à l'Assemblée nationale.

Photo: lesilencequiparle.fr

Проект нового закона предложила министр-социалист по делам женщин при кабинете Жан-Марка Эро Наджа Валло-Белкасем, активная сторонница скандального закона о разрешении однополых браков. Автором же самого текста стала депутат от социалистов Мод Оливье. Предложенный документ включает более 20 статей, большая часть которых направлена на борьбу с сутенерством. Но камнем преткновения и предметом яростных дебатов оказалась 16-я статья законопроекта, предлагающая наказывать не проституток, а их клиентов.

Если такой закон примут, клиент, накрытый с поличным, обязан будет уплатить штраф в размере 1,5 тыс. евро, а в случае «рецидива» — уже 3 тысячи. Был даже вариант отправлять проштрафившегося клиента за решётку на полгода (на это, правда, все же не решились). За образец Валло-Белкасем взяла Швецию, единственную пока страну, где подобная драконова мера применяется уже с 1999 года.

«Гомо- и гетеросексуалы, развратники и моногамы, праведники и любострастники — в первую очередь мы мужчины», — взывают «мерзавцы» к женщинам-политикам, одержимым, по их мнению, манией законотворчества.

Вообще-то французских интеллектуалов хлебом не корми, дай петицию подписать. А уж нынешний сюжет показался мужчинам во гневе вообще манной небесной. В первых рядах подписантов «Манифеста 343 мерзавцев» (само собой!) писатель Фредерик Бегбедер, он же главный редактор воскресшего «Lui» — журнала для мужчин. С ним в строй встали юморист Николя Бедо, актер Клод Дюран, полемист Эрик Земмур, адвокат экс-главы МВФ Стросс-Кана Ришар Малка и прочие ангажированные анфан-террибли.

«В отношении любви за деньги все мы примерные секс-прихожане, ярые поборники безнравственности. Сегодня проституция, завтра порнография, а что послезавтра?» — взывает от имени «мерзавцев» философ, историк и политолог Пьер-Андре Тагиеф в общественно-политическом ежемесячнике Causeur («Собеседник»).

«Манифест 343 мерзавцев» не случайно появился в эти дни: он представляет собой одновременно издевательский реверанс в сторону «Манифеста З43 мерзавок» — так в ноябре 1971 года назвали себя французские активистки, больше сорока лет назад требовавшие легализации абортов.

Напомним, что до этого во Франции аборты были запрещены. Девушек, попавших в беду, сплошь и рядом ковыряли и калечили неучи в ужасных условиях. А врачу за подпольные аборты полагался пятилетний срок.

Ратуя за свободу абортов, в те дни под феминистские знамена встали «мерзавки»: Катрин Денев, Симона де Бовуар, Мари Тринтиньян с матерью ее Надин и прочие именитые публичные фигуры.

Сегодняшний едкий памфлет «мерзавцев» нанес феминизму удар в самое чувствилище: «Мы тогда боролись за свободу собственного тела. Но эти мсье хотят распоряжаться чужими телами!» — негодуют феминистки.

Правда, и в феминистских шеренгах наблюдаются шатания. «Манифест 343 мерзавцев» поддержала известная общественная деятельница Элизабет Бадинтер: «Справедливо наказывать эксплуататоров, но не тех, кто без принуждения предоставляет сексуальные услуги, и не тех, кто ими пользуется. Секс не всегда связан с любовью, а секс за плату не всегда плод отчаяния или рабства», — заявила она.

Парадокс на парадоксе...

Парадокс №1. Как ни парадоксально на первый взгляд, подобный законопроект в первую очередь бьет по слабым представителям сильного пола...

Представим себе: на дворе суббота. Ясным базарным деньком почтенный месье, оставив мадам за чашечкой кофе у телевизора, семенит с авоськой на рынок покупать всяческую снедь — салат, бифштекс, ветчинку... И заодно навестить хорошо и давно знакомую даму, дежурящую в переулочке неподалеку. Вот он заворачивает в известный проулок, а затем, заплатив умеренную плату за предоставленные услуги, ублаженный, спешит вернуться к семейному очагу.

Он и станет главной дичью стражей закона. Ведь те, кто побойчее и побогаче, в проулок не пойдут, в подворотню не свернут, а зайдут в интернет, и всемирная сеть спасет их от силков казенных.

Парадокс №2. Согласно будущему закону, клиента веселых девиц будут штрафовать, а уличная проституция остается вполне легальной. По закону, французские «ночные/дневные бабочки» — мужчины/женщины (18+, разумеется) — получают патент на свою деятельность. Согласно этому документу, они имеют право оказывать услуги сексуального характера, получая за это деньги... Но только не в публичных домах, закрытых по закону от 13 апреля 1946 года. Этот закон 67-летней давности известен как «Закон Марты Ришар» — по имени муниципальной советницы города Нанси (в прошлом дамы легкого поведения). Согласно ему, был наложен запрет на бордели, тогда в стране разом закрылись 1400 публичных домов, из которых 300 приходились на Париж. Тем самым был положен конец системе, существовавшей во Франции со времен Средневековья...

«Рrostibula publica»

Продажная любовь стара, как мир. Ее официальное признание историки датируют X веком до н.э., когда царь Соломон издал специальный указ. Для работников этого промысла были отведены специальные места, блудницы должны были внешне отличаться от прочих женщин и часть прибыли отдавать государству. Существовала и храмовая проституция. Жрицы любви отдавались прохожим прямо на священных ступенях, а плата за любовь шла храму.

В средневековой Франции «древнейшая профессия» не считалась чем-то недостойным. Скорее наоборот. Во всех французских городах в XIII в. имелись рrostibula publica («публичные дома», лат.). В трактате по истории лупанаров[1] историк-сексолог Ж. Россио рассказывает, что двух десятков «веселых девиц» хватало на 500-600 семейств. Почему именно о семействах шла речь? Потому что городские власти того времени мудро полагали, что подобные заведения «помогают бороться со стихийными проявлениями необузданных страстей». Ибо, цитируя Фому Аквинского, «уж ежели зло существует, надо его терпеть и пытаться использовать во благо».

Увы, в XV в. христианская Франция более не терпит «домов терпимости». Наоборот, проявляя нетерпимость, власти начинают бороться «за чистоту нравов» и клеймить «позорный промысел». Посему публичные дома выселяют за черту города, вытесняют на берега рек, поближе к морскому порту. «Бордель», этим словцом, ведущим этимологию от французского «bord»[2], отныне стали повсеместно называть эту общественно-полезную институцию.

Теперь перенесемся в XIX век. Перечтем шедевр Ги де Мопассана «Дом Телье». В этой очаровательной новелле рассказывается о тихом патриархальном заведении, где царит теплая семейная атмосфера, а «мадам» — подлинная «маман» для своих «девочек», слегка поношенных, но при этом жизнерадостных и душевных.

***

Так что же, «золотому веку» проституции в третьем тысячелетии так уж и наступил конец? Так, да не совсем. По докладу «О состоянии здоровья и социальном положении проституток», опубликованному в сентябре 2013 г. Комитетом по социальным вопросам Сената, во Франции работают от 20 000 до 40 000 панельных тружениц/тружеников в целом. Более точных данных у властей нет, но это число в любом случае значительно больше, чем в 2001 году, тогда в стране число «веселых девушек/юношей» не превышало 12 000.

Однако времена, как и мода, меняются. Еще совсем недавно одежды на веселых девицах были словно из сказки Андерсена о «голом короле»! Сейчас «девушки для радости» одеты в почти неприметные джинсики, маечки, кроссовки (правда, украшенные стразами и на платформах) — все из-за пресловутого «закона Сарко», введенного Николя Саркози в бытность его министром внутренних дел в правительстве Ширака. В соответствии с этим документом от 2003 года, за так называемое «пассивное приставание» можно подвергнуться аресту сроком до шести месяцев и штрафу в размере до 3 750 евро. К пассивному приставанию относилась и попытка притягивать взоры прохожих фривольными нарядами. Оттого «веселые девушки» практически отринули «рабочую одежду»: алую и черную кожу в сочетании с прозрачными тканями и золотыми сапогами на громадных шпильках! А жаль, такой маскарад весьма украшал «гнезда» ночных ласточек.

Эти гнезда — площадь Пигаль, улица Сен-Дени — ныне опустели. Согласно опять же «закону Сарко», ласточки из Украины, Латвии, Албании мигрировали на бетонки окружных, где они в зной и слякоть клеят водителей  под недреманным оком сутенера.

Некогда бытовал карикатурный образ сутенера: на руках кольца, татуировка и т.д. Но сейчас дело обстоит неизмеримо хуже. Это не французские «плохие парни», а грозная иностранная мафия. Одни из самых жестоких сутенеров — члены албанской мафии. Эти молодчики славятся жуткими нравами. У девушек-мигранток они забирают паспорта, отбирают практически весь заработок, а в случае неповиновения «подопечная» может оказаться изуродованной либо просто зарезанной. Того хуже — сутенеры угрожают взяться за их семьи на родине... Некоторым залетным «гастролершам» французская полиция даже предлагает «сдать» сутенера-работорговца, за что им сулят документы, работу и, главное, свободу.

Запретить или отменить — вот в чем вопрос

Министр по делам женщин Франции Наджат Валло-Белкасем объявила об отмене десятилетнего закона по борьбе с проституцией и заявила, что новые меры сделают жизнь и работу проституток безопаснее и легче. При этом Валло-Белкасем предложила отменить проституцию, как когда-то отменили рабство.

Реакция противников аболиционизма и двойных стандартов не заставила себя ждать.

Протестуя против наездов, профсоюз проституток (есть и такой!) пикетирует у здания Национального собрания Франции. «Оштрафовать клиента — убить профессию» — можно прочесть на их баннерах.

...Заставит ли происходящее отступить от своего намерения Наджат Валло-Белкасем? Сможет ли она вновь поднять вопрос столь же древний, как «древнейшая в мире»? Во всяком случае, пока кажется довольно сомнительным, что отмена проституции однажды станет реальностью, считает французский еженедельник «Экспресс».

И британская «Таймс» подытоживает: «Призыв не запретить, а отменить проституцию — явная утопия».

Najat Vallaud-Belkacem, la ministre socialiste du droit des femmes et porte-parole du gouvernement de Jean-Marc Ayrault, active partisante de la loi controversée sur le mariage homosexuel, a présenté ce projet de loi. La députée socialiste Maud Olivier est à l'origine de ce texte. Le document présenté intègre plus de 20 articles, une grande partie étant consacrée à la lutte contre le proxénétisme. La pierre d'achoppement de ce projet, qui fait l'objet d'un virulent débat, est le 16^ème article, qui sanctionne non pas les prostituées, mais leurs clients.

Si cette loi est votée, le client pris en flagrant délit devra payer une amende d'un montant de 1500,00 €, portée à 3000,00 € en cas de récidive. Une variante prévoyait même un emprisonnement de six mois (à dire vrai, tout n'a pas été décidé). A titre d'exemple, Mme Vallaud-Belkacem a pris la Suède, un pays, pour le moment unique, où une mesure draconienne semblable s'applique depuis 1999.

« Homo et Hétérosexuels, dépravés et monogames, hommes justes et inconditionnels de l'amour, nous sommes avant tout des hommes ». « Les salauds » évoquent une politique de femmes, obsédées, selon eux, par la manie de créer une loi.

En général, les intellectuels français se passent de manger pour donner une pétition à signer. Et, vraiment, ce sujet offre une manne céleste pour des hommes en colère. Aux premiers rangs des signataires du « Manifeste des 343 salauds » l'écrivain Frédéric Beigbeder ; il est le rédacteur en chef de l'hebdomadaire du dimanche « Lui », magazine pour les hommes. Avec lui, dans l'ordre, se sont levé l'humoriste Nicolas Bedos, l'acteur Claude Durand, le polémiste Eric Zemmour, l'avocat de l'ancien chef du FMI Strauss-Kahn Richard Malka et autres enfants terribles engagés.

« Dans le rapport de l'amour à l'argent, nous sommes tous des sortes de paroissiens du sexe, fervents combattants de l'immoralité. Aujourd'hui, la prostitution, demain, la pornographie et après-demain, quoi ? » demande, au nom des « salauds », le philosophe, historien et politologue Pierre-André Taguieff, dans la revue mensuelle de politique sociale « Le Causeur ».

« Le manifeste des 343 salauds » n'est pas apparu ces jours par hasard : il se présente lui-même comme une révérence railleuse envers le « Manifeste des 343 salopes ». En novembre 1971, se nommèrent ainsi des activistes françaises qui exigeaient, il y a plus de 40 ans, la légalisation de l'avortement.

On se souvient que, jusqu'alors, les avortements étaient interdits en France. Les jeunes femmes tombées dans le malheur étaient entièrement grattées et les ignorantes étaient mutilées dans d'effroyables conditions. Pour des avortements illégaux, un médecin encourait une interdiction d'exercer de 5 ans.

Luttant pour la liberté de l'avortement, des « salopes » se sont rassemblées sous la bannière féministe : Catherine Deneuve, Simone de Beauvoir, Marie Trintignant avec sa mère Nadine et d'autres figures publiques connues.

Le pamphlet corrosif des « salauds » d'aujourd'hui assène un coup au féminisme en se plaçant dans la même mouvance : « Nous luttions pour la liberté de notre propre corps. Mais ces messieurs veulent disposer du corps des autres ! », s'indignent les féministes.

En vérité, des hésitations s'observent dans les rangs des féministes. « Le manifeste des 343 salauds » a retenu l'attention de la militante sociale bien connue Elisabeth Badinter qui déclare : « Punir justement les exploiteurs, mais pas celles et ceux qui, sans contrainte, accordent des faveurs sexuelles, ni ceux qui en jouissent. Le sexe n'est pas toujours lié à l'amour et le sexe pour de l'argent n'est pas toujours le fruit d'un désespoir ou d'un esclavage ».

Paradoxe sur paradoxe.

Paradoxe n°1 : Comment un projet de loi qui, à première vue, flagelle les représentants faibles du sexe fort peut ne pas apparaître paradoxal ?

Représentons nous : un samedi, à l'extérieur. Un jour ensoleillé de marché, un monsieur respectable, ayant laissé madame devant la télévision avec une tasse de café, se rend au marché avec un sac à provisions pour acheter toutes sortes de victuailles : salade, beefsteak, jambon ... et, chemin faisant, rend visite à une dame connue depuis longtemps, exerçant dans une petite ruelle proche. Le voici qui tourne dans la ruelle bien connue et, ensuite, après avoir payé un prix modéré, se dépêche de retourner dans son foyer, satisfait.

Il deviendra le principal gibier du législateur. Mais ceux qui, par peur ou à cause de l'argent, n'iront pas dans les ruelles, ne passeront pas sous le porche, iront sur internet, et le réseau mondial les sauvera des entraves administratives.

Paradoxe n°2 : En accord avec la future loi, des amendes seront infligées aux clients des filles de joie, mais la prostitution dans les rues demeurera complètement légale. Selon la loi, « les papillons de nuit/de jour » français, hommes, femmes (de plus de 18 ans) recevront une patente pour leur activité. Conformément à ce document, ils auront le droit de rendre un service à caractère sexuel pour de l'argent. Mais pas dans des maisons closes, fermées par une loi du 13 avril 1946. Cette loi, âgée de 67 ans, est connue sous l'appellation de loi « Marthe Richard », du nom de la conseillère municipale de la ville de Nancy (ancienne dame de petite vertu). Cette loi a interdit les bordels. Dans le pays 1400 maisons closes ont été fermées, dont 300 à Paris. Elle a mis fin à un système existant en France depuis le Moyen-âge.

« Prostibula publica »

L'amour à vendre est aussi ancien que le monde. Sa reconnaissance historique officielle date du VIe siècle lorsque le roi Salomon rendit un arrêté spécial. Pour les travailleurs de cette profession des endroits spéciaux étaient réservées ; les pécheresses étaient distinguées extérieurement des autres femmes et la part de bénéfices revenant à l'Etat a été augmentée. Il existait la prostitution dans les temples. Les prêtresses de l'amour se donnaient aux passants directement, sur les marches sacrées, et le paiement revenait au temple.

Au Moyen-âge, en France, « la plus ancienne profession » ne passait pas pour indigne, au contraire. Dans toutes les villes françaises du XIIIème siècle se tenaient des prostibula publica (maisons closes en latin). Dans le Traité sur l'histoire des lupanars, l'historien sociologue G. Rossio raconte qu'il y avait deux dizaines de « filles de joie » pour 500-600 foyers. Pourquoi, justement, s'agissait-il de foyers ? Parce que les autorités des villes de cette époque pensaient, avec sagesse, que de tels établissements « aidaient à combattre les manifestations spontanées de désir désordonné ». Parce que, citant Thomas d'Aquin, « si vraiment le mal existe, il faut le supporter et tenter d'en tirer du bien ».

Hélas, au XVème siècle, la France chrétienne ne supporte plus « les maisons de tolérance ». Au contraire, faisant preuve d'intolérance, les autorités commencent à lutter pour « la propreté des mœurs » et marquent le métier comme infâme. C'est la raison pour laquelle les maisons closes sont expulsées de l'enceinte de la ville et déplacées sur le bord de la rivière, tout près, vers le port maritime. « Bordel », un bon mot, issu étymologiquement du mot français « bord », et devenu le nom universel de cette institution d'utilité sociale.

Maintenant, on se transporte au XIXème siècle. Relisons le chef-d'œuvre de Guy de Maupassant « La maison Tellier ». Dans cette charmante nouvelle, on parle d'un établissement patriarcal tranquille où règne une chaude atmosphère familiale et une « Madame », une authentique « maman » pour ses « petites filles » quelque peu usées, mais pétillantes de vie et de moral.

Le troisième millénaire marquera-t-il la fin du « siècle d'or » de la prostitution ? Pas tout à fait. Selon le rapport « sur l'état de santé et la situation sociales des prostituées », publié en septembre 2013 par le comité des questions sociales du Sénat, les travailleurs et travailleuses du trottoir sont entre 20 000 à 40 000 en tout. Les autorités n'ont pas de données plus précises mais, en tout cas, ce chiffre est bien plus considérable qu'en 2001 où, dans le pays, le nombre de « filles ou fils de joie » ne dépassait pas 12 000.

Cependant, les temps, comme la mode, changent. Il y a encore peu de temps, les vêtements des filles de joie étaient comme le conte d'Andersen « Le roi nu » ! Aujourd'hui, « les filles de joie » portent des jeans sans éclat, des tee-shirts, des tennis (en vérité, ornés de strass sur les quais). Cela est dû à la fameuse « loi Sarko », introduite par Nicolas Sarkozy du temps où il était ministre de l'Intérieur sous le gouvernement Chirac. Conformément à ce document de 2003, ce que l'on nomme « le racolage passif » peut exposer à une détention pouvant aller jusqu'à six mois et à une amende allant jusqu'à 3750,00 €. La tentative d'attirer le regard des passants dans des toilettes frivoles relevait du racolage passif. On réprouvait « les vêtements de travail » des filles de joie : du cuir rouge et noir marié à des tissus transparents, des bottes dorées aux talons immenses ! Dommage, puisqu'une telle mascarade ornait bien les nids des hirondelles de nuit.

Ces nids : la place Pigalle, la rue St-Denis, aujourd'hui laissées tomber. Suite à la « loi Sarko », les hirondelles d'Ukraine, de Lettonie et d'Albanie se sont déplacées sur les alentours bétonnées où, sous la chaleur comme sous la pluie, elles se collent aux conducteurs sous l'œil vigilant d'un souteneur.

Autrefois, il existait une caricature du souteneur : des bagues aux doigts, des tatouages etc. Mais, maintenant, les choses sont bien pires. Ce ne sont pas des mauvais garçons français, mais une mafia étrangère redoutable. Les plus violents proxénètes sont membre de la mafia albanaise. Ces gaillards sont réputés pour leurs mœurs terribles. Ils confisquent les passeports des jeunes migrantes, saisissent tous leurs gains et, en cas de désobéissance, « la protégée » pouvait se trouver défigurée ou simplement abattue. Pire : les proxénètes menacent, mettent la main sur leur famille au pays. La police française propose même à plusieurs «membres de la troupe » de passage de donner leurs proxénètes-esclavagistes contre la promesse de papiers, de travail et, le plus important, la liberté.

Interdire ou supprimer, telle est la question.

Le ministre du droit des femmes de la France Najat Vallaud-Belkacem a annoncé l'abolition d'une loi de dix ans sur la lutte contre la prostitution et a déclaré que de nouvelles mesures rendront la vie et le travail des prostituées moins dangereux et plus facile. Dans ce but, Mme Vallaud-Belkacem a proposé de supprimer la prostitution comme a été supprimé l'esclavage.

La réaction des adversaires de l'abolition et des doubles standards ne s'est pas fait attendre.

Protestant contre cette incursion, l'union professionnelle des prostituées (il en existe une !) organise des piquets devant le bâtiment de l'Assemblée nationale. « Punir le client est la mort de la profession » peut-on lire sur leurs bannières.

...Cela va-t-il obliger Najat Vallaud-Belkacem à revenir sur sa résolution ? Pourra-t-elle de nouveau soulever une si ancienne question, ancienne comme « la plus ancienne profession du monde » ? En tout cas, en attendant, il semble assez douteux que la suppression de la prostitution devienne un jour réalité, estime l'hebdomadaire français « L'Express ».

Et le britannique « Times » dresse le bilan. L'idée de ne pas interdire mais supprimer la prostitution est clairement une utopie.