Пьер Эдель – музыкант, певец, участник проектов The Voice во Франции и «Голос» в России. Пьер любезно согласился на интервью «Русскому очевидцу» и рассказал о своей семье, о духовных поисках и о различиях французского и русского менталитетов.

Пьер Эдель | Pierre Edel Photo: archives Edel

-  Р. О. : Здравствуйте, Пьер! Прежде всего, хотелось бы получше узнать вас, расскажите, пожалуйста, о вашей семье. Насколько мне известно, вы наполовину француз, наполовину русский.

-  П.Э. : Я не люблю эту терминологию: наполовину француз, наполовину русский. Я родился в Париже, мама у меня русская, эмигрантка, она переехала в Европу, когда ей было 18 лет. Несколько лет спустя она встретила моего отца в Париже. Мой отец – это француз первого поколения, он родился и вырос во Франции, но французской крови у него нет, его родители тоже эмигранты: мама – русская, отец – австриец. Поэтому у меня немецкая фамилия – Эдель. Получается, что с точки зрения крови и корней, во мне нет ничего французского. Но если говорить о менталитете, я все-таки вырос во французской культуре. Хотя параллельно я учил русский язык в Российском посольстве, также у меня была русская няня, с которой я все еще очень близок, она мне как бабушка. Я вырос с двумя культурами, мне немного сложнее говорить и писать по-русски, но по мере того, как я живу в России, я все больше проникаю в русский менталитет. И жена у меня русская.

Пьер Эдель | Pierre Edel Photo: Anastasia Ladijenskaia, archives Edel

-  Р. О. : Как долго вы уже в Москве?

-  П. Э. : В детстве я приезжал каждый год хотя бы на месяц, а решил переехать в Москву в 2010 году. С перерывом на участие во французском проекте «Голос» в прошлом году, когда я вернулся в Париж.

-  Р. О. : Какой менталитет вам ближе, российский или французский?

-  П. Э. : Дело в том, что до 21 года я был совершенно другим человеком. Я пытался понять себя через культуру, язык, я искал себя, я не был духовным или религиозным человеком, поэтому по менталитету я был больше французом. А потом я принял Бога в свою жизнь, стал религиозным, и я начал отбрасывать эти различия менталитета и перестал оценивать себя и других через призму культур. И в то время мне стал ближе русский менталитет, ведь русский человек чаще склонен к религиозной и духовной жизни. А во Франции, к сожалению, разрушили эту традицию: в 1905 году ввели закон о разделении церкви и государства. И когда, уже проживая в России, я начал возвращаться во Францию, то все больше стал встречать непонимание в людях. Я продолжаю любить французскую изысканность, утонченность, кулинарию, архитектуру, моду, но все это стало для меня второстепенным.

Пьер Эдель c женой Марией | Pierre Edel avec sa femme Maria Photo: Anastasia Ladijenskaia, archives Edel

-  Р. О. : Я соглашусь с вами, что в России люди духовно богаче и более религиозны. Но не думаете ли вы, что это обосновано православной верой?

-  П. Э. : Я не православный, поэтому не позволю себе судить. Когда я на гастролях, я в первую очередь узнаю, где находится ближайший храм, будь он вайшнавский или православный. Я чувствую себя в любом храме комфортно. С другой стороны, я очень четко разделяю для себя политиков и духовных людей. Я думаю, что у каждой страны своя судьба: России были постоянно присущи бедствия, поэтому люди здесь склонны искать счастье, они стремятся к чему-то возвышенному. А в Париже все настолько комфортно и с изыском, что людям тяжело принять какие-то аскезы и духовные поиски, им кажется, что у них уже все есть.

Мария Эдель с дочкой | Marie Edel avec sa fille Photo: Anastasia Ladijenskaia, archives Edel

-  Р. О. : Как произошел ваш приход к Богу?

-  П. Э. : В Ведах говорится о четырех типах людей, которые пришли к Богу: люди любопытные, люди, желающие познать Бога, люди, нуждающиеся в деньгах, и люди отчаянные. Я отношусь к последней категории: я был сильно разочарован в жизни, потому что к 21 году я уже получил все, что хотел. У меня начались духовные поиски, я начал искать ответы в разных религиях. В христианстве я их не нашел. В 2009 году я встретил свою жену в Париже, она практиковала вайшнавизм. Мы стали жить вместе, в течение первого года нашей совместной жизни она мне всегда казалась счастливой, несмотря на то, что она жила с человеком «демонического» склада с вредными привычками. Я удивлялся, как ей это удается. Именно тогда она познакомила меня с вайшнавизмом. И очень быстро – за месяц – я изменился: стал вегетарианцем, стал практиковать, читать духовную литературу.

-  Р. О. : Давайте поговорим о музыке: как долго вы поете, чем занимались до проекта «Голос»?

-  П. Э. : Моя мама, как многие русские эмигранты, всегда старалась быть «интеллектуальной элитой» Парижа. Она дала мне возможность изучать русский, английский языки и музыку. Я ходил в консерваторию, начинал с классической музыки. Лет в 16 я хотел стать художником, как мой отец. Но шел 2001 год, я встретил музыкантов, играющих на празднике Музыки в Париже, и начал выступать и давать первые концерты в парижских клубах. В 16 лет я бросил художественную школу, занимался только музыкой, а в 18 лет уехал в Лондон учиться в Vocal Tech Music School. Можно сказать, что мама позволила мне заниматься музыкой, несмотря на то, что я забросил школу и не работал.

-  Р. О. : Как появилась идея участия в проекте «Голос»?

-      П. Э. : Я тогда уже жил в Москве, получил мейл, девушка писала: «Я нашла ваш клип на интернете, мы хотели бы пригласить вас на The Voice в Париж». Я прошел кастинг и был в проекте до 1/8 финала, а когда выбыл, то один русско-французский продюсер пригласил меня на кастинг «Голоса» в Москву.

-  Р. О. : В чем для вас отличие французского The Voice от российского «Голоса»?

-  П. Э. : Когда я переехал в Париж для участия в проекте, я быстро впал в депрессию, во мне пробудилось желание вернуться в Москву. Я не мог больше проповедовать, к тому же вайшнавская община во Франции – всего 500 человек, в то время как в Москве нас 20 000. Но участие в The Voice принесло мне некоторую известность, и, когда я вернулся в Москву, меня стали приглашать выступать. Например, меня пригласили в Театр Моссовета на роль Иисуса в мюзикл «Иисус Христос – суперзвезда».

На «Голосе» в России я не стесняюсь надевать футболки, которые «ведут» к Богу. В данный момент я занимаюсь диском с мантрами, на котором будут записи с участниками «Голоса» не только этого сезона, но и первого, и второго. Все это невозможно во Франции. Единственный аналог я могу провести с итальянским «Голосом», где победила монашка. В любой религиозной традиции самое главное – это музыка, поэтому я не разделяю музыку, проповедь, религию, для меня это должно быть одно целое.

-  Р. О. : Знали ли вы кого-то из наставников на российском проекте?

-  П. Э. : Нет, я не знал ни их имен, ни как они выглядят, ни их музыкальные предпочтения.

-  Р. О. : Сейчас вы не жалеете, что попали в команду Пелагеи?

-  П. Э. : Конечно, нет. Пелагея и ее мама Светлана дают мне огромную свободу, мы согласуем вместе все композиции, но, как правило, я сам предлагаю, что буду петь.

-  Р. О. : Не кажется ли вам, что Леонид Агутин вам подошел бы больше по музыкальным взглядам?

-  П. Э. : На самом деле, тот факт, что я пою рок – это скорее случайность. Так получилось, что песни и клипы, которые я записываю, в стиле рока. Голос у меня «роковый», но есть и другие стили, которые мне близки – та же классика или джаз.

-  Р. О. : Вы собираетесь оставаться жить в России?

-  П. Э. : Не думаю, что когда-либо вернусь во Францию. Я думаю, что лучший город в мире –это Маяпур в Индии. Это святое место, куда люди со всего мира приезжают жить «чистой» жизнью, основанной на ведических традициях. Там нет алкоголя, сигарет, наркотиков, мясоедения и пошлости современного общества. Это райский уголок. Я встретил там исследователей из Кембриджа, которые доказали, что бенгальцы – самые счастливые люди мира. Каждый ищет свое счастье, но не все знают, где его искать.

-  Р. О. : Кем вы себя видите лет через 10?

-  П. Э. : Если будет возможность путешествовать и проповедовать через музыку, я буду заниматься этим.

-  Р. О. : Успехов вам и спасибо большое за уделенное нам время.