«Писатель типа Солженицына в современной России невозможен»: три мастера пера о Москве, литературе и политике на XXXII Книжном салоне в Париже.

Москва стала приглашенным городом на XXXII Парижском книжном салоне. Источник вдохновения для нескольких поколений писателей, она продолжает играть огромную роль в современной литературе, во многом как пространство, формирующее сознание и творчество писателя.

На авторской сцене ©Сергей Рощин

Не случайно одним из наиболее ярких событий книжного салона стал круглый стол «Москва: писатель в городе», в котором приняли участие Борис Акунин, Захар Прилепин и Андрей Геласимов. Справедливости ради нужно отметить, что спорили они не только и даже не столько о литературе и Москве, сколько о политике, месте писателя в гражданском обществе и о том демократическом подъеме, который мы наблюдаем сегодня в России. Такой поворот дискуссии был вполне ожидаем: еще до начала круглого стола к Борису Акунину подходили гости и задавали ему вопросы о протестном движении в Москве.

Оживленная словесная дуэль развернулась между Акуниным и Прилепиным. Захар сразу же заявил: «Чтобы было интересно, я постараюсь поругаться с Борисом Акуниным». Поругаться в буквальном смысле так и не удалось, впрочем, и без этого скучать слушателям не пришлось. Основное противоречие между двумя писателями заключалось в их видении возможной политической трансформации страны. «В России власть нужно брать силой и никак иначе», — провозгласил Прилепин в самом начале встречи, а ближе к концу дискуссии призвал идти на Кремль: «Я не согласен с Акуниным ни в одном его слове, ни в одном его взгляде, но если бы Акунин повел нас на Кремль, я бы первый побежал за ним».

Б.Акунин ©Сергей Рощин

Симптоматично, что несколько раз за время разговора прозвучало слово «революция». Тезис о неудавшейся по вине «либерально-буржуазных лидеров» революции занял существенное место в дискуссии Акунина и Прилепина. По мнению последнего, писатели могли бы стать лидерами новой русской революции, если бы им хватило на это смелости. «В России последние лет двадцать люди видели кого угодно — политиков, жуликов, негодяев; и они поняли, что, кроме писателя, доверять некому», — отметил Прилепин. Борис Акунин, в свою очередь, парировал Прилепину словами о том, что «никакой революции в Москве быть не может, потому что в Москве большинство населения составляет средний класс — класс заведомо нереволюционный». Своеобразную точку в дискуссии о судьбе страны поставил Андрей Геласимов: «Я уверен в будущем России, с Путиным или без. Мне не важно, кто сидит наверху. Они приходят и уходят, но Россия все равно остается».

А. Геласимов ©Сергей Рощин

Любопытно, что из трех приглашенных писателей Борис Акунин единственный, кто прожил значительную часть своей жизни в Москве и считает себя москвичом. Именно поэтому, по его собственному признанию, ему было так легко говорить о своем особом отношении к этому городу. Для Акунина Москва стала площадкой, на которой разворачиваются сюжеты многих его исторических произведений. «Когда я смотрю на московские улицы, я вижу их как мильфей. Когда я смотрю на московскую толпу через современную картину, я вижу картины из других эпох», — заметил писатель. Захар Прилепин, который живет в Нижнем Новгороде уже много лет, сказал, что его Москва «не вдохновляет, а раздражает», и предложил перенести столицу «куда-нибудь на Урал, в Сибирь». В свою очередь, Андрей Геласимов, родившийся в Иркутске и переехавший в Москву только десять лет назад, написал свою первую книгу еще в Сибири. При этом действие романа разворачивается именно в столице. Как признался писатель, ему «интересно было исследовать этот совершенно фантастический город вдали от него». «Москва для меня, человека, приехавшего издалека, представляла собой коллекцию контрастов, причем эти контрасты практически всегда исключали друг друга, но существовали вместе. В сибирском сознании такие контрасты привели бы сразу к войне», — добавил Геласимов.

Полярные точки зрения высказали участники дискуссии и о месте и роли писателя в обществе, в особенности в сравнении с советской эпохой. Немного подумав, Борис Акунин признался, что в советское время «ему бы и в голову не пришло стать писателем», потому что литература требует гораздо больше «свободного пространства».

З.Прилепин ©Сергей Рощин

Захар Прилепин, наоборот, заметил, что «был бы очень успешным советским писателем и зарабатывал бы гораздо больше денег, чем сейчас». На его взгляд, «разница между Советским Союзом и современной Россией только одна: у нас стало миллионов на десять меньше читателей». «Советский Союз не ад!» — заключил Прилепин. Акунин согласился при этом с Прилепиным, что «писатель перестал быть в России важной фигурой, а литература — очень важным делом». Однако, если для Прилепина это признак слабости современной литературы, то для Акунина — скорее индикатор прогрессивного развития российского общества, в котором люди больше не нуждаются в «канонистах». «Писатель типа Солженицына в России теперь невозможен. Я бы чувствовал себя очень несвободным, если бы на меня было обрушено такое количество человеческих ожиданий, как на Толстого и Солженицына», — подчеркнул Акунин.

Геласимов же продолжал отстаивать свой основной тезис о независимости литературы от политической конъюнктуры: «Для меня мало что изменилось бы, если бы я писал в Советском Союзе. Я твердо уверен, что политический строй или эпоха мало влияют на жизнь писателя. Литературные задачи при любом строе остаются одними и теми же. Задача писателя — рассказать человеку о человеке, о жизни его сердца. Политическая эпоха — это фон, который часто меняется, но законы сердца не меняются никогда».

Несмотря на многочисленные разногласия между участниками, дискуссия была динамичной, интересной, а местами даже веселой. И даже угрюмый и задумчивый Захар Прилепин стал улыбаться и шутить под конец. По итогам встречи создалось четкое ощущение, что современная российская литература, несмотря на некоторые пессимистические оценки, переживает не самые худшие свои времена. Более того, существование настолько разных точек зрения в рамках одного культурного пространства, очевидно, свидетельствует именно о той степени свободы, про которую и говорил Борис Акунин. Кажется, теперь самое главное — постараться эту свободу удержать.