— Что такое простое прошедшее время сослагательного наклонения?

Они не знали. Я объяснил. Я написал на доске «нужно, чтобы я пошел». И затем — «нужно было, чтобы я пошел». Да это же прошлый век! — воскликнули они!

— Ну да, сегодня действительно немного пренебрегают этой формой. Вы сможете встретить её только в романах, да и то не слишком часто. В устной же речи ее никто не использует. Разве что снобы.

Хадья, сидящая в классе в бандане, переспросила

— Снобы? А это кто?     (Франсуа Бегодо, «В стенах», глава 4)

У входа в главную мечеть Парижа © Paris Tourist Office — Photographe : Amélie Dupont

В 2006 г. роман «В стенах» (Entre les murs) принес его автору, Франсуа Бегодо, литературную премию «Prix France Culture -Télérama», а вышедший в 2008 г. одноименный фильм, где писатель сыграл главную роль, выиграл Золотую Пальмовую ветвь Канн-2008 (В русском прокате он вышел под названием «Класс» и показывался лишь в четырех залах в Москве). Шесть лет минуло, и может стоит уже отложить на полку и забыть роман такой давности и погрузиться в чтение новых победителей французских литературных наград? Благо, в начале месяца был объявлен Лауреат Гонкуровской премии 2012. Нет, забывать не стоит.

Отрывок, приведенный выше, — суть отражение книги, которая практически вся и состоит из диалогов между учителем, преподающим французский язык в школе 20-го округа, и его учениками. Жителям Парижа и бывалым туристам хорошо известно, что такое 20-ый округ Парижа — после захода солнца приличным людям туда лучше не соваться.

Этот текст довольно сложно, если не сказать невозможно, перевести на русский язык так, чтобы он был прост и понятен читателю, не знакомому с тонкостями французского. А в то же время он невероятно точно передает процессы, происходящие в современном французском обществе и в зеркале общества — языке. Не углубляясь в бездонный мир лингвистики — удел избранных, — можно сказать лишь, что во французском языке «я пошел» и «я пошел» из второй части предложений, написанных на доске учителем, звучат по-разному, а вторая форма действительно практически не употребляется. Головная боль и причина невыразимых ночных страданий студентов-инъязовцев. Повод для заслуженной гордости тех, кто все же смог и освоил.

Теперь же повод для заслуженной гордости и самих французов — тех, кого в романе окрестили словом «снобы» и тех, кто знает, что значит это слово. Во французском языке сегодня можно наблюдать интересное, а для кого-то, может быть,  пугающее явление. Нет, мы его не теряем (язык), как можно было бы предположить, на основании приведенного отрывка. Трансформация любого языка и тенденции к его упрощению явление нормальное. С тех пор, как образование перестало быть привилегией высшего класса, а стало всеобщим достоянием, язык изменяется и, как правило, изменяется в сторону упрощения. А во Франции, где количество иммигрантов продолжает увеличиваться с каждым годом, другого ожидать, вроде бы, и не приходится.

Но слово «упрощение» не совсем точно передает изменения в современном французском языке. Скорее — он расслаивается и приобретает черты классовости, каким бы парадоксальным это не казалось для современной демократической (а теперь, с новым президентом, и почти уже социалистической) страны. Он становится таким, каким был, например, средневековый японский, где хозяин и слуга произносили слово «я» по-разному. Появления дополнительных местоимений во французском языке ждать, конечно, не приходится — здесь студенты-инъязовцы могут вздохнуть свободно. Но вот округ Парижа, в котором было написано сочинение «Как я провел лето», определить можно.

Французы, истинные французы — потомки гвардейцев кардинала и мушкетеров короля (но не заносчивого и неотесанного гасконца Д'Артаньяна), действительно в некотором смысле снобы. Те самые французы, которые никогда не будут резать яйца ножом, пусть даже не из серебра, а лучшей швейцарской стали. Которые смогут на глаз отличить твидовый пиджак из ателье Old England на Капуцинок от простого прет-а-порте. Поток иммигрантов, не желающих учить французский Вольтера и Пруста, дал им дополнительную уникальную возможность выделиться. Построить дополнительный барьер между собой и своими гражданами, не видящими разницы между четной и нечетной сторонами бульвара Сен-Жермен. И ведь нужно им для этого совсем немного — всего лишь говорить и писать на том языке, на котором говорили их родители.

И потому, пока представители французского высшего света будут после торжественного ужина писать благодарственные письма хозяевам, а их дети будут читать «Маленького принца», пока французские студенты престижных вузов будут старательно исправлять в работах своих коллег-иностранцев passé composé (распространенная форма прошедшее время) на passé simple (классическое прошедшее время) французский язык будет жить. Тот самый французский, который заставляет плакать ночами студентов-инъязовцев.

Пусть они плачут, пусть он живет!