Меню

Русский очевидецL'Observateur russeФранцузская газета на русском языке

Меню
четверг, 28 марта 2024
четверг, 28 марта 2024

Российская эмиграция в 1940-е

Геннадий СТАНКЕВИЧ0:51, 11 июня 2012Зарубежная РоссияРаспечатать


В русскоязычной диаспоре во Франции наметился творческий ренессанс.

Как ни парадоксально, но ввиду наступления относительной сытости в России сейчас сюда все больше выезжает не «колбасная эмиграция», а выходцы из креативного сообщества и представители класса среднего и выше среднего, не говоря уже об олигархической составляющей. Зачастую это россияне элитно образованные и достаточно обеспеченные для того, чтобы иметь желание и возможность жить творчески и интеллектуально во французской атмосфере либерального комфорта.

Появляются и сменяют друг друга русские галереи пластических искусств, сформировалась плеяда признанных в России и во Франции творцов различных жанров самовыражения, активизируется деятельность разного рода культурологических, образовательных и мемориальных ассоциаций, оживляется русскоязычная пресса и — наконец, но не в последнюю очередь — все заметнее становится литературная активность российских диаспорантов.

Одной из очередных новинок в портфеле газеты стала только что вышедшая в свет книга «Закат российской эмиграции во Франции в 1940-е годы. История и память».



28sssr

Пропаганда советской репатриационной миссии

Книга была подготовлена ассоциацией «Зарубежная Россия» («La Russie hors frontières») в рамках формирования фундамента для создания Музея российской эмиграции и диаспоры во Франции. Этот труд представляет собой коллективную историко-архивную монографию под научной редакцией Д. Гузевича с участием четырех авторов: парижан Дмитрия и Ирины Гузевичей, Михаила Якунина, а также петербуржца Михаила Лепехина. Исследование опубликовано совместно с одним из издательств Российской академии наук (РАН).

Наряду с введением в научный и общественно-политический оборот ряда малоизвестных фактов истории эмиграции и диаспоры авторы предложили новые воззрения и подходы в отношении даже достаточно освещенных явлений.

Это касается, прежде всего, отхода от бинарного, прямолинейного и черно-белого восприятия самого характера и сюжета Второй мировой войны, которая применительно к России рассматривается ими в известной степени как продолжение или возобновление войны гражданской.

Убедительно и доказательно освещены сложнейшие переплетения ситуаций, связанных с соприкосновениями зарубежных россиян с властями СССР, Германии и Франции. На фоне привычных уже отсылок к коллаборационизму русских эмигрантов с немецкими оккупационными органами особый акцент сделан на, фактически, весьма бесцеремонных действиях советских служб на свободной французской территории. Равно как и на готовности определенной части российской диаспоры «первой волны» к взаимодействию с ними.


Смело рассматриваются в сборнике процессы и эпизоды, касающиеся «перемещенных лиц» и маргинальных воинских образований россиян на Западе, включая «власовцев». Становится понятно, что это не поголовно моральные уроды, а в основном плоть от плоти российские люди, волею судьбы оказавшиеся в нежелательное время в нежелательном месте. Люди, которые, как умели, с русскими слабостями и изъянами и с русским же достоинством и стойкостью выживали на чужбине и среди врагов, сохраняя при этом свою русскость.


19-rossvoinskformirov

Брошюры, посвященные российским антибольшевистским формированиям ("Русский народ против большевизма", 1943г.)


Это очень плодотворный и человечный подход, особенно с учетом того, что у слоя диаспоры, относимого ко «второй волне» эмиграции, есть во Франции многочисленные потомки, которые заметным образом тяготеют к России и которым важно хотя бы сдержанное понимание жизни их предков, в том числе со стороны самих россиян.

Не обозначенный прямо, но непреложно следующий из логики авторского анализа, напрашивается и парадоксальный вывод о том, что, несмотря на существенное численное пополнение российской эмиграции во Франции за счет изгнанников «второй волны», именно они стали во многом причиной оттеснения, размывания и деградации эмиграции элитно-белогвардейской и ослабления позиций диаспоры в целом.


15okkupacvlasti

Пропаганда германских оккупационных властей во Франции. 1941 г.


При всей своей академичности исследовательские разделы сборника, несомненно, способны заинтересовать, взволновать и растрогать читателей, даже и далеких от науки, но пристрастных к судьбам России и ее заграничных выходцев.

Заключительный публицистический раздел включен в сборник для ознакомления российского и заграничного сообщества соотечественников с содержанием и концептуальным обоснованием инициативы создания Музея российской эмиграции и диаспоры во Франции.

Несмотря на все противоречия и нестроения в эмигрантской среде, о которых, в частности, ярко рассказано поименованными историками, человеческая и интеллектуальная добросовестность побуждает, все же, говорить об этой диаспоре как о едином самоорганизованном и самоосознанном общественном организме. Такой подход обязывает уважать, хранить и передавать русско-французским потомкам и метропольным россиянам ее совокупную историю и душевные накопления. Передавать должно, прежде всего, все сильное и светлое. Но нельзя заслоняться и от сложных, неудачных, а порой и нелепых явлений и эксцессов собственного прошлого, ибо на них, как ни парадоксально, тоже опирается, в частности, строение исторической общности зарубежных россиян.


23 комментария

  1. Michel:

    Parmi les «collabos» russes, on peut aisément comprendre les paysans dékoulakisés, mais plus difficilement une élite qui se payait d'illusions, alors que le projet nazi était parfaitement clair en ce qui concernait les «sous-hommes» non seulement russes, mais slaves, à savoir qu'ils n'avaient pas droit à leur Etat. Ces «collabos» auraient-ils gardé indéfiniment leur «russité», leur spécificité ethno-religieuse, sans un Etat russe ? Il est permis d'en douter. C'est d'ailleurs ce qui fait, aujourd'hui encore, la légitimité du gossoudarstvennik, différent du nationaliste, certes sincère, mais parfois sujet à des dérives chauvines.

  2. Анна:

    Книгу пока найти и почитать не удалось. Но трудно согласиться с автором презентационной заметки в том, что «вторая волна» стала причиной заката «первой». Наверное, отчасти это было. И дистанция, и взаимное невосприятие – тоже. Но нужно учитывать и ту простую вещь, что представители старой эмиграции после окончания Второй мировой войны были, действительно, уже довольно немолоды и не могли с прежней боевитостью возглавлять жизнь диаспоры.

    Да и триумфальная победа России в войне не могла не повлиять на некоторые аспекты их отношения к родине.

    На их положении сказалось и послевоенное двойственное отношение к «белым» в самой Франции. В то время они, скорее, не «закатились», а затаились.

  3. Кристина:

    В каких книжных магазинах (в Париже и в России) можно эту книгу приобрести?

  4. М.С.:

    Вызывает возражение определение русской эмиграции как «колбасной» (не суть важно, какого периода). Выезжающей в поисках более обеспеченной жизни? В этом случае не менее «колбасной» является так называемая «креативная» эмиграция в пост-советский период, когда выехать из России не представляло уже более никакой опасности и риска. Эти «креативные» люди искали тех же самых удобств, как и «колбасные» эмигранты. Приписывать пост-советским эмигрантам «творческий ренессанс» также представляется преувеличением. Значение, историческое, человеческое и духовное, например, Михаила Геллера («Утопия у власти» совместно с А. Некричем, «Машина и винтики») бесконечно превышает значение авторов рецензируемой книги. Книги Геллера вскрыли на огромном фактическом материале и с остротой мысли необыкновенной функционирование Системы. Все эти вторичные истории о эмиграции и т.п., которые сейчас пишутся, не вызывают во мне никакого интереса. Это, понятно, — субъективная точка зрения человека, имеющего почти 40-летний опыт истории эмиграции.

  5. М.А. ЯК.:

    Кристине. Пока в Париж поступила только ограниченная партия: авторская квота и комплект для презентаций. Изрядная часть направлена академическим издательством в международный библиотечный оборот (например, кажется, в Библиотеку Конгресса). Постараемся, чтобы не была забыта и наша здешняя Тургеневская. Видимо, раньше всего книга станет доступна именно на презентациях. Но и они пока, как говорят во Франции, не очевидны, так как монография была напечатана в такие ошеломительно быстрые сроки, что застала авторов и спонсоров врасплох. Планировалось ее представить в лучшем случае осенью на крупном салоне русской книги в Париже, куда авторский коллектив был приглашен. Пока же экземпляры, увы, расходятся по своим да нашим. Но поскольку читатели газеты - это самые свои, то авторы обязуются их без промедления проинформировать о ближайшей презентации и выходе в книготорговлю.

  6. Bear:

    М.С., 14 июня 2012 в 18:26: «Значение, историческое, человеческое и духовное, например, Михаила Геллера …. бесконечно превышает значение авторов рецензируемой книги…. Это, понятно, — субъективная точка зрения человека, имеющего почти 40-летний опыт истории эмиграции. »

    И тут же вспоминается вечное: «Я Пастернака (Солженицына, Бродского) не читал, но как советский человек, заявляю...» (ибо книги Вы, скорее всего, не читали, как и я). Рассказали бы аудитории, как Вам удалось за 40 лет эмиграции сохранить в целостности советскую ментальность? И ведь, не Вам одному. Удивительно плодотворный материал для исследования социальных психологов.

  7. ОК:

    Так где конкретно купить-то?

  8. М.С.:

    Но Гузевич & Co. — не Пастернак, не Бродский и даже не Сальери, сколько бы ему не хотелось быть Моцартом.

  9. Bear:

    Так ведь разговор не том, кто есть кто, тем более, что сравниваете Вы авторов книги не с Пастернаком, Бродским, Сальери или Моцартом, а с Михаилом Геллером – достаточно известным историком и публицистом 2-й половины XX века. Но не более того. Я же привел два первых имени в качестве классических, вошедших в поговорки фраз из выступлений советских активистов на судах и судилищах конца 1950-х – 60-х годов.

    Ну, а в целом, речь идет о том, что критик (в данном случае, Вы) позволяет себе пренебрежительно публично отзываться об авторах, не зная их работ, и опираясь лишь на собственные идеологические стереотипы. Такого критика реальные тексты просто не интересуют – он все знает заранее. Это характерная черта тоталитарного (в данном случае, советского) менталитета, в рамках которого собственный анализ поступающей информации сведен к минимуму: достаточно использования ярлычков. Поэтому я и поинтересовался, как Вам удалось так сохраниться за 40 лет жизни на Западе, ни в коей мере не желая Вас обидеть.

  10. Библиофил:

    Искал книгу в интернете, но не нашел. Зато нашел другую книгу этих авторов: www.libex.ru/detail/book344284.html, которая может быть интересна для любителей курьезных сочинений. Из сообщения М.А. ЯК. можно сделать заключение, что книга в свободную продажу не поступит, что очень странно, хотя М.А. ЯК. утверждает, что поступит, но умалчивает точную дату. Удивительно также, что публикация книги застала авторов врасплох. Если это так, то можно заподозрить авторов в торопливости, недопустимой, когда речь идет об ученом сочинении. Так что, господа, наберитесь терпения. Как правило — говорю это в качестве издателя и библиофила, — книги рецензируются после того, как они поступили в свободную продажу. Но авторы, как кажется, спешат прославиться, забыв о правилах, а главное — о читателе. Есть, впрочем, авторы, которым много важней покоиться, как в гробике, на полках Библиотеки Конгресса, чем стоять в книжном шкафу обыкновенного читателя, не занимающего никакой важной должности.

  11. М.С.:

    Вы выхватываете фразу из контекста и манипулируете ей. Во-первых: что значит «колбасная эмиграция»? Рассматриваю это словосочетание как совершенно оскорбительное в том числе и для себя, хотя я – политический эмигрант старой даты, но не вижу ничего унизительного в том, чтобы эмигрировать по причинам экономическим. А в современной России этих причин более чем достаточно.

    Во-вторых: причем здесь «ренессанс»? Книга Гузевичей, Якунина и Лепехина знаменует собой «ренессанс»? Какой? Одним только этим наименованием автор статьи оказал недобрую услугу книге, вызывав к ней скептическое отношение. Далее: книги Пастернака, Солженицына, Геллера имели коллоссальное значение в плане историческом, хотя ни к какому «ренессансу» не относились и о их литературных или других качествах можно спорить. Как бы то ни было, хотя современных сочинений я больше не читаю (как Шекспировский Просперо, я удалился, чтобы размышлять о душе), клятвенно обещаю купить книгу Гуревичей и внимательно ее прочесть и даже при случае о ней отозваться, если она поступит в свободную продажу и появиться на сайте интернет-магагина www.esterum.com, который, между прочим распостраняет книгу Гуревичей о Великом посольстве.

  12. Афанасий:

    Реагирую формулой, которая уже стала крылатой на этом форуме: Браво, Bear, браво!

  13. М.C.:

    Афанасий, Вы поспешили с восторгами. Bear, конечно, – Ахилл, но, как и этот великий герой, который, кидая свой тяжелый пелионский ясень, всегда промахивается (см. «Илиаду»; Гектора он убивает, стоя лицом к лицу и не выпуская копья из руки), так и Bear, забрасывая меня своими полемическими (от греч. πόλεμος, война) стрелками, manca l'oggetto, ударяя всегда по бесплотной тени. И в самом деле: в этом виртуальном интернетовском мире обитают только тени, как в царстве Аида и Персефоны. Тени заговаривают, когда Одиссей подпускает их к крови убитого барана (см. «Одиссею», кн. XI). В нашем случае можно говорить о «крови интернета», которую жадно пьет виртуальное, переставшее быть реальным человечество.

  14. М.А. ЯК.:

    Библиофилу.

    Да нет, тут вы не совсем правы. Книга готовилась неспешно и довольно долго – вообще в два этапа. После первого был вынужденный перерыв, но и на втором труда хватило. А вот издательская часть сработала на удивление быстро. На это и не было расчета. Вам, как издателю и книжнику, хорошо известно, что, сдавши книгу в печать, можно, как правило, спокойно забыть о ней на год. И только тогда появятся первые признаки движения, включая всяческие гранки, сигнальные экземпляры и пр. Здесь было все иначе.

  15. Библиофил:

    Глубокоуважаемый М.А. ЯК., честно говоря, мне совершенно непонятно, как можно забыть о книге. В качестве издателя (здесь мои издания, чтобы Вы не считали меня самозванцем: www.esterum.com/search.as...3&submit.y=8) я имею очень точные отношения со временем. У каждого, впрочем, свой стиль работы. Существенно, что с книгой ознакомится невозможно, хотя о ней есть уже рецензия, и это вызывает сомнение, заинтересованы ли авторы и издатели в распространении книги или это им совершенно безразлично, поскольку, книга оплачена спонсорами, т.е. является некоммерческим изданием, предназначенным для «посвященных». Я заинтересован в приобретении книги, поскольку она поднимает, как я понял из этой довольно сумбурной статьи, архивные материалы, но специально в Париж с этой целью я не поеду. А посему спрашиваю: появится ли книга в итернете, т.е на сайте какого-нибудь книжного распространителя? И можете ли Вы указать более или менее точную дату?

  16. Michel:

    Блистательны обломки империи первой волны по сравнению с напуганными перебежчиками второй и чванливыми диссидентами третьей, не говоря уже о гастарбайтерах и бизнесменах четвёртой волны.

  17. Bear:

    Мишелю, на 18 июня 2012 в 16:32

    С сожалением вынужден отметить, что пока что чванство, глубинное непонимание ситуации и стереотипы, заменившие нормальную мысль, выпирают из каждого слова этой фразы. Как Вы не могли выбраться из плена стереотипов, когда мы с Вами беседовали об этносах, так, похоже, что у Вас тупик и в понимании диаспор. Налепили на всех по ярлыку, и – довольны. «На каждого каждого умного по ярлычку повешено было однажды...»

  18. J.-F.:

    Michel опять заговорил по-русски (если речь идет об одном и том том же лице, что представляется сомнительным), чтобы — в буквальном смысле этого слова — облить грязью всю русскую эмиграцию. Это и не удивительно: в одном своем комментарии он благоговейно назвал Сталина «Иосифом Виссарионовичем». Комментарии здесь, полагаю, излишни.

  19. Michel:

    Plus à l'aise en français qu'en russe, je vous répondrai que j'ai beaucoup d'admiration, évidemment, pour Merejkovski et Berdiaev, Bounine et Serge Boulgakov, de la commisération pour les D.P. et un certain mépris, sûrement injuste, pour les «dissis» (Kira Sapguir dixit). Quant à Staline, l'erreur commune est de sacrifier à un anti-culte de la personnalité, à un culte de la personnalité inversé. Le peuple russe se rend parfaitement compte que ceux qui le diabolisent hors de tout contexte sont généralement des ennemis de la grande Russie.

  20. М.А.ЯК.:

    Участники дискуссии в Русоче дали любезные советы относительно сайтов определенных интернет-магазинов. Не грех именно туда частично направить распространение книги. Попробуем и сообщим. Пока загрузили книгой только парижский магазин «Глоб». Но это – достойное место и достойные люди.

  21. Bear:

    Мишель, Вы меня обвиняли в исламофобии за мое неприятие исламизма и исламского террора (замечу, что маскирующихся под борцов за свободу и демократию), выросших за последние десятилетия на пассионарной волне. Из мусульманских течений активнее других – вакхабиты (но не только). Только что в Интернете появилась очень неплохая статья про механизмы проникновения этой раковой опухоли в среду российских мусульман. Почитайте, вдруг что поймете:

    Сказки про тюркско-исламскую дугу становятся былью

    www.utro.ru/articles/2012/08/02/1062806.shtml

  22. М.А.ЯК.:

    Как было обещано, сообщаю о действующих в настоящее время каналах приобретения книги.

    1. Для лиц, находящихся в Париже – это, как уже указывалось, книжный магазин «Глоб» по адресу 67, B-d Beaumarchais, 75003.

    2. Для пересылки книги по почте во Франции просьба обращаться в редакцию «Русского очевидца» по адресу rusoch.fr@gmail.com.

    3. Для приобретения книги в России или других странах по почте наложенным платежом следует связаться с представителями ассоциации «Зарубежная Россия» (соиздателя книги) в Москве. Их российские телефоны:

    8-926-706-91-57 и 8-915-245-76-85.

    4. Лица, находящиеся в Москве, будут также иметь возможность после согласования с этими представителями получить книгу очно «из рук в руки» с оплатой по факту на месте.

    Опыт показал, что распространять книгу через интернет-магазины довольно хлопотно и не всегда эффективно, если только не заниматься этим регулярно и профессионально – и при наличии большого тиража. Здесь другой случай по всем этим параметрам. К тому же через российскую интернет-торговлю трудно донести публикацию до той целевой аудитории, на которую она ориентирована. А эта аудитория – прежде всего, специалисты-историки, а также современная, особенно молодежная, российская диаспора во Франции.

    Эмигранты в серьезном возрасте зачастую лучше историков знают и помнят минувшие дела, но и им может быть интересно дополнить свое видение прошлого малоизвестными фактами или новой их интерпретацией.

    Для этой аудитории и обеспечена возможность приобрести книгу в парижском магазине «Глоб». И она там раскупается.

    Кроме того, редакция Русоча любезно согласилась отчасти заменить собой книжный интернет-магазин, в частности в его посреднической функции между поставщиком и потребителем.

    Попутно извещаю московских почитателей Русоча о том, что книгу пока еще можно приобрести на XXV Московской международной книжной выставке-ярмарке (ММКВЯ) в павильоне № 75 Всероссийского выставочного центра. Там она активно продается нашим академическим соиздателем, который является одним из официальных экспонентов ярмарки. К сожалению, осталась всего пара дней, т.к. выставка работает только до 10 сентября включительно.

    Приношу извинения редакции и модератору за невольную рекламу самой ярмарки.

  23. Татьяна Вьюгина, главред журнала "Русский хор":

    Я эту книгу читаю с огромным удовльствием и интересом. Мне посчастливилось сидеть рядом с одним из авторов на Салоне Русской книги в Париже. Кое с чем я не согласна (имею в виду содержание), но к этому вопросу нельзя подходить клишированно. Не согласна с автором статьи Г.Станкевичем (хотя статья хорошая!) в том, что русская диаспора — это самоорганизованный и самоосознаный общественный организм. Ой, как нам до этого далеко!!!!! Создание музея Русской диаспоры в Париже — это шаг навстречу такому состоянию, но сколько шагов еще понадобится сделать. А ведь мы, русские, можем их и не сделать, подавленные своей страстью к осуждению и размежеванию. Книга вносит большой вклад в анализ противоречий русской эмиграции. Она должна положить начало конструктивной дискуссии и усилению работы по созданию Музея. Я, например, опасаюсь, что наша русская взаимная деструктивность и вечная вражда уведет нас куда-то не туда. Более недружного народа, чем русский, я не знаю. Или Вы так не считаете?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Отправить сообщение об ошибке
  1. (обязательно)
  2. (корректный e-mail)