Меню

Русский очевидецL'Observateur russeФранцузская газета на русском языке

Меню
четверг, 28 марта 2024
четверг, 28 марта 2024

Смертоносное кресло № 32

Кира САПГИР0:43, 20 июня 2011ПолитикаРаспечатать

«Ему предстоит пережить скверную минуту...» «Несомненно, но, говорят, этот человек ничего не боится!..» «У него есть жена?» «Нет, он вдовец!» «Тем лучше!» «Он что, собирается драться на дуэли?» «Да нет, он сейчас произнесет речь, посвященную  своему вступлению во Французскую Академию...»

weyergans

Франсуа Вейерган


Так начинается роман «Роковое кресло», написанный в 1911 году, ровно 100 лет назад, журналистом газеты «Матэн» Гастоном Леру, автором культового триллера «Призрак оперы». «Тайны Дворца Гарнье» там разоблачает шустрый журналист Рулетбий, преемник знаменитых литературных персонажей — детектива Дюпона (детища Эдгара По) и, само собой, Шерлока Холмса Конан Дойля.

Обычно в сезон летних отпусков СМИ, устав от зубодробительных новостных страшилок, в очередной раз начинают заниматься «тайной дамасской стали» либо «чудищем озера Лох-Несс». Однако сегодня всех их вытеснило «Смертоносное академическое кресло № 32», и вряд ли в ближайшие недели газетчики слезут с этой готической темы.

Дело было под Куполом

Итак, место действия — Французская Академия. Под этим именем 29 января 1635 г. кардинал Ришелье узаконил уже существовавшее неформальное объединение писателей и эрудитов. С 1795 года Конвент включил эту престижнейшую институцию во Французский институт — наряду с академиями Надписей, Точных наук, Изящных искусств и пр. Но именно Французская Академия на протяжении веков была и остается среди них первой скрипкой: считается, что сорок ее кресел могут занимать лишь светочи французской культуры — писатели и ученые, по достоинству носящие официальный титул академика  — «Бессмертный».

Чем заняты французские «бессмертные»? Вот уже без малого четыре столетия, всегда по четвергам, сходятся они в здании Академии на набережной Конти, украшенном величественным куполом. Миновав первый зал с колоннами и пилястрами, украшенный бюстами и скульптурными портретами почивших академиков, следуют они в зал закрытых заседаний или «Зал Словаря», как его принято называть. В этом зале, украшенном портретом во весь рост  кардинала Арман-Жана дю Плесси, герцога де Ришельё, за столами, покрытыми зеленым сукном, надев шапочки из черного бархата, усаживаются почтенные мужи в красные кожаные кресла, пронумерованные от 1 до 40, и принимаются пополнять словарь французского языка. Величавая задача — «совершенствование французского языка, учреждение грамматических и орфографических правил, издание словаря» — была перед ними поставлена еще кардиналом Ришельё. Словарь этот движется со скоростью миллиметр в десятилетие. Туда достойно войти лишь устоявшееся слово, уже получившее в языке постоянную «прописку». Оценки просвещенных любителей при этом часто субъективные: среди «бессмертных» языковедов маловато. Посему словарем Академии не пользуется никто — или почти никто.

Чем еще занимаются академики? Они голосуют. В дни торжественной церемонии принятия смертного в сонм «бессмертных» облачаются они в парадные зеленые, шитые серебром мундиры, венчают маститые головы треуголками, перепоясывают почтенные чресла академической шпагой и идут опускать бюллетень в старинную урну красной меди.

***

Но сегодня под Куполом, что на набережной Конти, страсти кипят с такой силой, что сам Купол, кажется, вот-вот взорвется, как крышка на перегретой скороварке! Дело в том, что наконец-то занято кресло № 32, которое кое-кто считает носителем неких темных и даже преступных сил...

Начиная с 16 июня этого года в «роковом кресле» заседает Франсуа Вейерган (François Weyergans), франко-бельгийский писатель и кинематографист. «Заколдованное место» Ф. Вейерган унаследовал после смерти предшественника, Мориса Реймса, историографа, беллетриста и великого аукционщика, скончавшегося в 2003 году. Кресло № 32 М. Реймс занимал на протяжении 27 лет.          Последующие 8 лет кресло пустовало. Ныне его, как сказано, занял новый «бессмертный», 719-й по счету, 69-летний Франсуа Вейерган. Он — автор 12 романов и 15 фильмов, лауреат двух престижнейших французских литературных премий. В 1992 году Вейерган получил премию Ренодо за роман «Паяц», а в 2009-м был удостоен «Гонкура» за автобиографическую повесть «Три дня с моей матерью», перебежав дорогу Мишелю Уэльбеку...

Своего официального введения во храм французской культуры Франсуа Вейерган ожидал на протяжении 27 месяцев. Однако в день инаугурации, 16 июня 2011 года (случай неслыханный), Вейерган осмелился явиться на набережную Конти аж с 15-минутным опозданием! Так что поручитель Вейергана академик Эрик Орсенна вынужден был начать оглашать свой спич в отсутствие героя дня.

Вот Вейерган явился, наконец, во всей академической красе. Положенный зеленый мундир был ему подарен (sic!) близкой приятельницей, знаменитой стилисткой Аньес Б. А академическая шпага некогда принадлежала хореографу Морису Бежару, члену Академии изящных искусств, другу Вейергана на протяжении 40 лет и герою его первой документальной короткометражки.

«А вот и вы!» — весело вскричал докладчик, увидев входящего. «А мы-то думали, что вы будете к нам рваться, как рвались сюда все эти 27 месяцев!» И правда, путь на набережную Конти для академика тернист и долог. Во-первых, по уставу, между кончиной предшественника и официальной инаугурацией нового члена Академии должен пройти год. За это время кандидату надо написать и отправить всем действующим академикам помпезные письма с пышными похвалами. Кроме того, ему надо заготовить и затем произнести хвалебную речь в память об ушедшем. А его поручитель тем временем должен заготовить приветственную речь в честь нового собрата.

На сей раз речь новоиспеченного академика была весьма необычной, ибо Ф. Вейерган посвятил ее сразу двум своим предшественникам в кресле № 32: Морису Реймсу и Алену Роб-Грийе (кстати, единственному из академиков, отказавшемуся на церемонии избрания от положенного зеленого мундира и приветственной речи).

Имя отца «нового романа» в приветствии нового «бессмертного» заставило элиту поежиться. Ведь избранный в 2004 году Роб-Грийе так и не дошел до «разящего» кресла: перед самой инаугурацией он скончался.

Все «бессмертные» смертны. Однако порой кажется, что «бессмертные», сменяющие друг друга в кресле № 32, смертны более других. Приведем примеры. Политолог Робер Арон не смог занять кресло № 32, умерев на пороге бессмертия 25 апреля 1975 года, за шесть дней до церемонии избрания. Оглянувшись назад, увидим, как Ипполит Ланглуа, военный теоретик, скончался в феврале 1812 года, прозаседав в «роковом» кресле всего семь месяцев. А в 1829 году Луи-Симон Ожье, драматург и литературный критик, занимавший все то же кресло с 1816 г., стал первым «бессмертным», покончившим с собой.

На вид кресло № 32 самое обычное, с четырьмя ножками, квадратной спинкой. Так кто же навел на него злые чары? По академической легенде, это результат проклятия некоего несчастного графомана, автора смехотворных опусов, тщетно стремившегося занять вакантное кресло № 32! Его кандидатура с треском провалилась. И тут отверженный сказал буквально следующее: «Несчастье ждет каждого, кто захочет усесться туда!»

Морис Реймс ждал поминальной речи в свою честь целых восемь лет. И знаменитая компания не пожелала дольше пребывать в прискорбной ситуации. Дабы поскорее покончить с абсурдными слухами, Элен Каррер д'Анкос, нынешний действующий пожизненный секретарь институции, предъявила новому кандидату, Ф. Вейергану, ультиматум: либо он беспрекословно сядет в кресло № 32, либо не сядет никуда вообще. Впрочем, нынешний наследник «кресла, выкидывающего академиков» и сам считает суеверие смехотворным: «Даже если речь идет о прочих креслах, и там вакантные места налицо», — беспечно отшучивается он.

Морис Реймс может спокойно покоиться в раю: его дочь, Натали Реймс, написала в память об отце пародийный роман «Призрак кресла № 32», злую сатиру на «бессмертных», которых она там называет «маленькими зелеными человечками». И не исключено, что и сама Натали Реймс, известная писательница, вслед за отцом войдет в академический сонм. Ведь и четырех веков не прошло, как во Французской Академии упразднили пресловутый постулат о «мужском составе» и под академическую сень проникла первая женщина — Маргарита Юрсенар, увенчанная лаврами в 1980-м. Бытует анекдот эпохи, будто именно из-за этой «бессмертной» в Академии пришлось выстроить женский туалет. Подлинное потрясение основ, ничего не скажешь!

На набережной Конти в наши дни женские шаги раздаются все отчетливей. Там царит, как уже сказано, Элен Каррер д'Анкос (урожденная Зурабишвили). А с февраля 2010 г. во Французской Академии заседает 83-летняя Симона Вейль — достойнейший политик, член Евросовета, самая знаменитая из ныне живущих француженок.

Симона Вейль занимает кресло № 13. Когда-то в нем сидел Расин.

1 комментарий

  1. Татьяна Вьюгина (редактор литературного журнала \"Русский хор\", выходящего в Монпелье):

    Дорогие коллеги! Нижайший Вам поклон за такие статьи и за такой замечательный сайт. Он пахнет доброй старой Францией, но уже в русском обличье. Ведь были такие времена...

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Отправить сообщение об ошибке
  1. (обязательно)
  2. (корректный e-mail)
 

По теме