Нашенское «Харакири»
В пестрой и отчасти хаотичной мозаике русских зарубежных СМИ 80-х нежданно-негаданно объявилась рукописная газета «Назад». И не газета вовсе, а вроде бы так просто, стенгазетка. Пустяшный, одним словом, самодельный листок. Всего-то одна страничка, небрежно набранная, чудовищно сверстанная
Из архива автора | Des archives de l'auteur
Газета «Назад» была создана русскими парижанами. Вокруг колыбели новорожденного собралась целая компания художников, поэтов, переводчиков — отчаянно веселая и неунывающая питерско-московская, а ныне парижская богемная братия, выброшенная на берег Сены третьей волной...
— Надо издавать свою газету, — предложил признанный лидер парижского андеграунда поэт и художник Алексей Хвостенко. Идея была принята на ура!
— Создадим настоящий желтый листок, — предложил Хвост. — И там будем оповещать о пьянках, о скандалах, о личных и общественных чрезвычайных происшествиях. Так и порешили.
Как окрестить новорожденного?
— Назовем ее «Желтая акация», предложил сперва Хвост. — Есть же романс «Белая акация», а наша газета пусть будет называться «Желтая»...
— А что если назвать газету «Назад»? — предложила ваша покорная слуга. — А то все газеты называются «вперед» да «вверх»... А у нас — «Назад». Просто «Назад», и все тут. На том и порешили.
И вот, 14 декабря 1982 года наступил великий день! Вышел в свет
«Назад» —
«ОРГАН концептуально-титанический, оптимально-индивидуальный, терпимо-религиозный, реакционно-передовой, уникально-исторический, постепенно-наступательный, защитно-махровый, ортодоксально-полемический, стремительно-негативный, утопически-наглядный, решительно недозволенный, абсолютно свободный и неподцензурный».
Поверх шапки, как положено, лозунг: «Мы лучше всех!»
В первом номере учредителями «Назад» был помещен манифест «Пнем пень!»
«Пнем пень!» — так говорят сегодня чернорабочие свободной русской газеты друг другу и своим читателям. Мы понимаем это не как лозунг, а как намерение. Ни в коем случае не следует толковать это изречение аллегорически. Пень очевиден. Трухлявость его наглядна и вездесуща, но достаточно ли одного легкого пинка, чтобы он рассыпался?»
Газета «Назад» была чисто парижской. Она издавалась всего тиражом от силы в 50 экземпляров (их контрабандой множили на копировальной машине работники газеты «Русская мысль», входившие в состав редакции «Назад»).
И вот, надо же! Читателей у нас было не занимать не только в Париже, но и за океаном, и по ту сторону Ла-Манша, да и в Москву с Ленинградом она попадала.
Ибо и друзья, и недруги «Назад» множили ее с одинаковым рвением. Чем же заинтересовала газета непарижского русского читателя? А тем, что амплуа у «Назада» было примерно то же, что и у французской «глупой и жестокой» газеты «Харакири», которую издавал профессор Шорон (эти два слова навсегда произносятся только вместе). Конечно, ерничеству «Назада» далеко было до трагичного и гротескного юмора «Харакири». И все-таки была она актуальной и по-своему четко отразила умонастроения, «смех сквозь слезы» и особую ауру художественной парижской жизни эпохи 80-х...
Рубрика «Сплетня — лучший подарок!» рассказывала о последних новостях:
ГОЛОС КРОВИ
«Участились случаи каннибализма в среде эмиграции...» Далее шло сообщение о том, как на одной из пьянок переводчик Т. (фамилия давалась настоящая) отъел у художника Я. (фамилия приводилась настоящая) бугор Венеры. «Теперь, — сетует газета, — ни один хиромант не сможет предсказать ему его художественно-эротическую судьбу».
При этом многие сообщения в газете начинаются словами: «По проверенным недостоверным данным...» либо «От не нашего собственного корреспондента...» — индульгенция во избежание обвинения в диффамации.
По той же причине члены «бред-коллегии» (как мы себя называли) предпочитали выступать под псевдонимами: Алкаш Трезвый, Алаверды Лехаим, Дантова Рая, Дантова Ада, Маркиз д'Азан, а еще были В. Ампир, Мария-Тиль Уленшпигель, Перр д'Унт, Бенсру, князь Ле Курбский... Ну и т.д.
«Состав редакции — непостоянный. Кто придет, тот и редакция, и все редактора — Главные», значилось в Уставе (неписаном). И вот что удивительно: стоило явиться на заседание нашей «бред-коллегии» кому угодно — будь то религиозный философ, именитый профессор Сорбонны, даже священнослужитель — словом, все те, кого в наличии чувства юмора заподозрить трудно, попав в ауру «Назада», эдакого вербального джем-сейшна»[1], заражался, вернее, заряжался общим электричеством и начинал фонтанировать, искриться, выдавать подлинные перлы остроумия!
У газеты не было не только определенного редакционного состава, но и фиксированной цены. Цена менялась от номера к номеру и была вообще чисто символической, если не умозрительной — издатели, конечно же, раздавали «Назад» просто так. Да и лень было торговать и торговаться! А зато теперь, спустя годы, кто-то продал экземпляр «Назада» аж за 1000 евро! Хотя все это — по проверенным недостоверным данным...
Существовала в газете рубрика художественной критики. Там вместо того, чтобы крутить вокруг да около, искусствоведы «Назада» неизменно помещали единственно существенное:
«Такой-то (имя, фамилия) — ГЕНИЙ!» А что еще нужно на самом-то деле? В одном из номеров как-то появилось объявление:А ТЫЗАПИСАЛСЯ В ГЕНИИ?
Если человека назвать свиньей, он ею и будет. Если человека назвать гением, будет то же самое», — гласила реклама. Мы приглашаем вас:
ЗАПИСЫВАЙТЕСЬ В ГЕНИИ!
Под рубрикой «Наши гении» мы будем регулярно публиковать ваши имена. Стоимость подписки: Гений 1 (одного) номера — 50 фр. Гений 1 (одного) триместра — 100 фр. Годовая гениальность — со скидкой. Еще было тамБюро недобрых услуг «Назад-доносец»:
«Наше Бюро оповещает о следующих предлагаемых услугах: — Стираем в порошок; — Катим бочки/телеги; — Шьем дела; — Мутим воду; — Льем помои.А также: коллективки, анонимки, ядовитые укусы, оплевывание, огульное охаивание — по самым низким ценам.
ТОЛЬКО У НАС!»
Был в газете «Уголок графомана». Туда гостеприимно приглашали публиковаться под псевдонимами профессионалов, порой весьма высокого класса. Мол, наш уголок, так сказать, нам никогда не тесен... (Раскрывая скобки, там в числе прочих публиковались Ю. Мамлеев, А. Хвостенко, Т. Горичева, Г. Сапгир...) При этом и художники наши были высокой пробы, в их числе Сергей Есаян, Николай Дронников, Ал. Хвостенко, В. Стацинский и многие другие.
На злобу дня «Назад» откликался эпиграммой, порой пародией, а то и опереткой! Когда в «Русской Мысли» опубликовали «христианское» интервью-дуэт Т. Горичевой с Ю. Кублановским, в «Назаде» появилось либретто оперетты
«Дети райка»
Кого люблю, тому даю (Интервью)
Хор: Раки[2] кублятся во мгле Каплются елеи, По намоленной земле Ползают Мамлеи Т.Гор.: Люблю я пост, так мило это слово! Кубл.: Ах, от поста я весь в бреду! Т.Гор.: Как это слово Звучит кайфово! Кубл.: Я пост блюду, блюду, блюду!..»Ну и т.д.
Видимо, оттого, что «Назад» посмеивался и подтрунивал одинаково надо всеми, врагов у него было меньше, чем друзей. Однако и на отсутствие врагов также жаловаться не приходилось. В особенности страсти разгорелись, когда в одном из своих номеров «Назад» объявил:
Открывается конкурс на звание
«Мисс Эмиграция»
В числе главных кандидатур предлагаются:
Мария Васильевна Синявская, Наталья Горбаневская, Леночка Щапова и Валентин-Мария-Тиль.
Тогда от судебного процесса, которым угрожала раскаленная добела Мария Васильевна, «Назад» спасло лишь то, что, по утверждению издателей, «адрес редакции был неизвестен ни участникам, ни подписчикам»!
Вскоре у «Назада» появились последователи, а вслед за ними эпигоны и конкуренты. Среди последователей оказался дружественный листок-крохотка «Вбок». Издавал листок побратим Игорь Шелковский, знаменитый художник и не менее знаменитый издатель парижского художественного журнала «А — Я», как известно, открывшего Западу искусство, литературу и философию советского андеграунда.
«С кем вы, мастера культуры от А до Я?» — вопросил «Назад». «Вы куда, господа? Вбок направо? Вбок налево? А может, Вглаз? Или Взад?» В конце концов оба слились воедино. Тогда назадистский поэт Алкаш Трезвый откликнулся на судьбоносное событие одой:
Вчера — назад, сегодня — вбок, а утром Подумать страшно — чуть не «Фигаро»! Вернулся «Вбок» в родительское нутро, И мы теперь с ним полное одно. Теперя мы в естественном единстве Не отклонимся никогда и впредь Стоим прочней, чем столп Александрийский, И нас теперь уже не попереть.Увы, оптимизм был преждевременным...
Харакири «Назада»
Вскоре в Париже уже пышно цвела «желтая» клумба эфемерных самиздатских СМИ: «Полный назад», «Задняя русская мысль», какой-то «чихательный» орган «А-Пчхи» (выпускаемый В. Стацинским и А. Хвостенко), и, наконец, появился «Вечерний звон» с подзаголовком «Альтернативная газета издательства «Вивризм». Издателями были Валентин Воробьев и Владимир Толстый-Котляров, оба живописцы, записавшиеся в записные недоброжелатели «Назада».
Дело в том, что Толстый, изначально принятый было в «бред-коллегию», в первом же номере «Назада» поспешил опубликовать манифест, полный самовосхвалений и презрения к «истэблишменту», каковым для него был, в первую очередь, толстый журнал «Континент». Однако в Уставе у нас был четко прописан пункт: «Бьем ниже пояса только по настоятельной просьбе заинтересованного лица».
Так и получилось, что Толстый покинул и проклял «Назад». А затем стал выпускать вышеозначенный рукописный орган, где, в числе прочего, открыто выступал против «А-Я», «Континента» и газеты «Назад».
Тут и пришла нам пора остановиться. Ибо, как сочли мы, даже соревноваться с таким позорным листком, как «Вечерний звон», — слишком высокая для него честь. Так, следуя японскому кодексу «бусидо», сделал «Назад» «харакири» сам себе. Случилось это в дни Чернобыльской катастрофы — в мае 1986-го года.
Все же мы не особенно тужили. Ведь не зря же в «Назаде» всегда помещались объявления не о смертях, а о воскрешениях.
Ибо не скудеет сплетнями, скандалами и прочими «горячими» новостями землячество российское на земле парижской!
Чем черт не шутит? Возьмем да и воскреснем!
«Назад» умер! Да здравствует «Назад»!
[1] Джазовой импровизации
[2] Рак — югославский поэт, впоследствии афонский монах, в промежутке муж Татьяны Горичевой
Alors, comment appeler ce nouveau-né ?
« Appelons-le Acacia jaune (journal people se dit journal jaune en russe, NDT), suggéra en premier Khvost.
— Il y a la romance Acacia blanc, et notre journal sera juste appelé Acacia…
— Et si on l’appelait Nazad ?, proposa votre humble servante. C’est vrai, tous les journaux s’appellent En avant ou même En haut… Mais le nôtre sera Nazad (En arrière, NDT) ».
Simplement Nazad, et tout y est. Nous nous accordâmes là-dessus.
Le 14 décembre 1982 fut un grand jour ! On dévoila…
Nazad
« Un organisme progressiste-réactionnaire, impétueusement négatif, utopique-pragmatique, résolument interdit, complètement libre et non-censuré ».
Un slogan était comme accroché au-dessus de nos chapkas : « Nous sommes les meilleurs ! »
Dans le premier numéro, les fondateurs de Nazad publièrent le manifeste « Crétin fini ».
Le journal Nazad était purement parisien. Chaque numéro était tiré en 50 exemplaires (des ouvriers du journal La Pensée russe, qui faisaient partie de la rédaction de Nazad, augmentèrent leur contrefaçon sur une machine à polycopier).
Eh bien, voilà ! Notre lectorat n’était pas seulement à Paris, mais également à l’étranger, de l’autre côté de la Manche, et le journal atterrit même à Moscou et Léningrad.
En effet, les amis et les ennemis de Nazad contribuèrent, avec la même ardeur, à sa croissance. En quoi le journal pouvait-il bien éveiller l’intérêt des lecteurs russes ne vivant pas à Paris ? Eh bien Nazad remplissait exactement la même fonction que Hara-Kiri, le journal français « bête et méchant » publié par le professeur Choron. Bien sûr, l’ironie de Nazad était loin de l’humour tragique et grotesque de Hara-Kiri. Le journal était tout de même moderne et reflétait selon moi très précisément les états d’âmes, « les rires aux larmes » et l’atmosphère particulière de la vie artistique parisienne des années 80…
La rubrique « Un potin est le plus beau des cadeaux ! » racontait les dernières nouvelles :
« Les cas de cannibalisme se sont amplifiés au sein de l’émigration... » On annonçait ensuite que, lors d’une soirée arrosée, le traducteur T. (le nom de famille donné était authentique) avait mangé le téton de Vénus du peintre I. (le nom de famille était authentique). « Désormais, se lamente le journal, pas un seul chiromancien ne pourra prédire son avenir érotico-artistique ».
En outre, beaucoup des déclarations du journal commençaient par : « Selon des sources fiables douteuses... » ou bien « Pas de notre correspondant… ». Une façon d’éviter les accusations de diffamation.
C’est pour cette même raison que les membres du « collège délire » (comme nous nous étions surnommés) préféraient s’exprimer sous un pseudonyme : Yves Rogne-Sobre, Comtesse de Paradis, Comtesse de Lenfer, V. Ampire et bien d’autres encore.
« Le corps de la rédaction est inconstant. Celui qui viendra, la rédaction et tous les rédacteurs sont en chef », spécifiait la Charte (non écrite). Et voilà le plus étonnant : quand une personne convenable se présentait à une séance de notre « collège délire », que ce fut un philosophe religieux, un professeur notable de la Sorbonne ou même un prêtre, en bref, tous ceux que l’on pouvait difficilement soupçonner de posséder un sens de l’humour, une fois plongés dans l’atmosphère de Nazad, semblable à une jam session[1] verbale, attrapaient, ou plutôt se chargeaient de l’énergie collective et commençaient à irradier, à étinceler, à délivrer de véritables merveilles de l’esprit !
Le journal n’avait non seulement pas de comité de rédaction défini, mais également pas de prix fixe. Son coût baissait de numéro en numéro et était généralement purement symbolique, voire même imaginaire : les éditeurs, naturellement, distribuaient Nazad gracieusement. Nous n’avions pas la motivation de vendre et de nous vendre ! Pourtant, plusieurs années plus tard, un exemplaire de Nazad se vendit à mille euros ! Ceci provient toutefois d’une source fiable douteuse…
Le journal comportait une rubrique de critique d’art. Les critiques de Nazad, au lieu de tourner autour du pot, allaient toujours à l’essentiel :
« Untel (prénom, nom) est un GENIE ! » Avait-on effectivement besoin d’en dire plus ? Un fois, dans l’un des numéros, une annonce fut publiée :
S’il faut appeler quelqu’un un âne, on le fera. S’il faut appeler quelqu’un un génie, on le fera aussi », révélait l’annonce. N’hésitez-pas :
REJOIGNEZ LES GENIES !
Dans la rubrique « Nos génies », nous publierons régulièrement votre nom.
Coût de l’inscription : Génie pour 1 (un) numéro – 50 F. Génie pour 1 (un) trimestre – 100 F. Génie annuel – à bon prix.On trouvait également
Le Bureau des mauvais services « Nazad-Délation » :
« Notre Bureau vous informe des services proposés :
— Réduire en poudre ; — Faire rouler des barriques/télègues ; — Coudre des affaires ; — Troubler l’eau ; — Vider les eaux sales.Et aussi collectes, lettres anonymes, morsures venimeuses, médisances, accusations mal fondées : aux plus bas prix.
SEULEMENT CHEZ NOUS !
Le journal avait également un « Coin du graphomane », où l’on invitait aimablement à écrire sous pseudonyme des professionnels, parfois de très grande envergure. Notre coin, disaient-ils, ne nous limite jamais. Soit dit en passant, nous publiâmes, entre autres, Y. Mamleev, А. Khvostenko, Т. Goricheva et G. Sapguir. En outre, nos artistes étaient également de grande valeur : Serge Essaian, Nikolaï Dronikov, Al. Khvostenko, V. Statsinski et bien d’autres.
Nazad riant et se moquant pareillement de tous, il avait évidemment plus d’amis que d’ennemis. Cependant, nous ne nous plaignîmes pas de ce manque d’ennemis. Surtout que les passions s’enflammèrent lorsque Nazad déclara dans l’un des numéros :
« Мiss Emigrée » est ouvert
Parmi les principales candidates figurent :
Maria Vassilievna Siniavskaïa, Natalia Gorbanevskaïa, Lenotchka Chapova et Valentine Maria-Tile.
Nazad n’échappa à la procédure judiciaire que Maria Vassilievna, rouge de colère, avait menacé d’intenter que parce que les éditeurs affirmèrent que « l’adresse de la rédaction était inconnue des participants et des abonnés » !
Très vite, des disciples de Nazad apparurent, suivis par des imitateurs et des concurrents. Parmi les disciples se trouvait le petit journal amical Vbok (De côté). Cet alter égo fut publié par Igor Chelkovski, un illustre artiste et non moins illustre éditeur du journal artistique parisien A-Ya, réputé pour avoir fait découvrir à l’Occident l’art, la littérature et la philosophie de l’underground soviétique.
Le hara-kiri de Nazad
Peu après, une nuée d’auteurs de presse people éphémère se propagea solennellement dans Paris : Nazad absolu, Derrière la Pensée russe, une sorte d’organe sternutatif A-tchoum (publié par V. Statsinski et A. Khvostenko) et, enfin, apparut La Cloche du soir, avec le sous-titre « Journal alternatif édité par Vivrisme. » Les éditeurs étaient Valentin Vorobev et Vladimir Tolstyï-Kotliarov, tous deux artistes, qui signèrent le registre des détracteurs de Nazad.
Ceci est dû au fait que Tolstyï, qui faisait à l’origine partie du « collège délire », se hâta dès le premier numéro de Nazad de publier un manifeste orgueilleux plein de mépris envers l’Establishment, qui était selon lui représenté en premier lieu par le journal Continent. Cependant, il était clairement spécifié dans notre Charte que « Nous ne frapperons en-dessous de la ceinture que sur demande expresse de la personne concernée ».
En conséquence, Tolstyï abandonna et maudit Nazad. Puis, il lança l’organe manuscrit mentionné plus haut qui, entre autres, se positionnait ouvertement contre A-Ya, Continent et le journal Nazad.
Il fut ainsi temps de nous arrêter. Car nous estimâmes que rivaliser avec un journal aussi infâme que La Cloche du soir serait trop pour notre honneur. Ainsi, suivant le code japonais du Bushido, Nazad se fit harakiri. Сela se produisit pendant la catastrophe de Tchernobyl, en mai 1986.
Nous ne fûmes donc pas particulièrement affligés. Ce n’est pas en pure perte que Nazad publiait toujours des déclarations non pas sur les morts, mais sur les résurrections.
Car les commérages, les scandales et autres actualités russes brûlantes sur le seuil parisien sont intarissables!
Il ne faut jurer de rien ? Nous revenons quand même !
« Nazad est mort ! Vive Nazad !4 комментария
Добавить комментарий
По теме
Зарубежная Россия
Русская часовня в Монмаранси
18 апреля 2024
Зарубежная Россия
Эхо «17 мгновений» в Париже
14 апреля 2024
Зарубежная Россия
У Бориса Гесселя День рождения. Поздравляем!
1 апреля 2024
Зарубежная Россия
Французский искусствовед Татьяна Моженок
27 марта 2024
Зарубежная Россия
Алла Дюмениль – командир авиации Свободной Франции
23 марта 2024
Зарубежная Россия
У могилы Н.А.Бердяева в честь его 150-летия
19 марта 2024
Кира, скажите, пожалуйста, а где-нибудь существует полная коллекция всех этих листков, как «Назад», так и тех, которые Вы перечислили?
у меня
Кира, не возражали бы Вы, если бы я попросил редактора переслать Вам мой электронный адрес? Если Вы пожелаете, Вы мне напишите на него. Был бы Вам признателен. У меня есть вопросы в отношении этих летучих листков (каковыми по сути являются перечисленные Вами издания).
Браво, Кира! И сама тема и исполнение, как всегда, блестяще! Поздравляю с презентацией твоей новой книги в Питере и Москве!