В честь этого события парижская Grand Opéra развернула ретроспективу «От Русских балетов до высокой моды». Львиную долю 130 выставленных экспонатов составляют артефакты из запасников BNF, в их числе впервые извлеченные из архивов.
При этом отметим, что 150-летие сценографа и кутюрье «Русских сезонов» начали отмечать в Москве, в ГМИИ им. Пушкина в июне, и лишь «под занавес» юбилейного года выставка Бакста открылась в Париже. Ни один экспонат из России в Париж привезен не был.

Парижская экспозиция охватывает почти всю жизнь и творчество созидателя новой эстетики на рубеже веков — от «Мира искусства» до Высокой моды. И с 21 ноября 2016-го по 7 марта 2017-го в фойе Парижской оперы, в лесу порфировых колонн блещут райские кущи и языческие капища, эскизы костюмов, полотна с невиданными цветовыми сочетаниями — оранжевый с зеленым и синим.

В хрустальных саркофагах сверкают сказочные наряды наяд и жар-птиц, цариц и жриц. В их числе — белоснежная кипень костюма «Умирающего лебедя» для Анны Павловой, созданного еще в Санкт-Петербурге; эгретка со стразами для Иды Рубинштейн в роли Шахерезады... И посетителю кажется, что в магических пассажах невесомого «Приглашения к танцу» проносится вереница летучих теней в хроматических сполохах, что вбросил в мир «Ослепительный Леон Бакст».

«Бакст сумел ухватить тот неуловимый нерв Парижа, который правит модой, и его влияние сказывается везде — как в дамских платьях, так и на картинных выставках», ) написал Максимилиан Волошин.

Лев Самойлович Розенберг (псевдоним — Леон Бакст) родился в Гродно, учился в Академии художеств в Петербурге (1883–87). Он преподавал рисование детям Великого князя Владимира Александровича. Давал уроки живописи Марку Шагалу.
И в конце 90-х Л. Бакст вместе А. Бенуа и М. Добужинским основали «Мир искусства».

В 1903 г. Бакст сходится с дочерью основателя Третьяковской галереи, Павла Третьякова и переходит в лютеранство. Но к 1909 году он уходит от жены и от лютеранства, возвращается в иудаизм, и его высылают из Петербурга «за нарушение черты оседлости». Тогда же он примкнул к антрепризе С. Дягилева и очутился в Париже. Здесь и взошла его звезда, которая затем разгоралась все ярче.
«Русские сезоны» принесли Баксту славу не просто сценографа и костюмера. Сразу после триумфа «Шахерезады» (1910 г. театр Шатле) он становится признанной светской знаменитостью — его носит на руках «весь Париж». Им восхищается Габриэль д'Аннунцио. Поль Фор посвящает ему стихи. «...Передайте Баксту, что я испытываю волшебное удивление, не зная ничего более прекрасного, чем «Шахерезада», — пишет Марсель Пруст.

Он принят в самых изысканных салонах. Ему заказывают семейные портреты Ротшильды и Вандербильты. И, несмотря на изменчивость моды, на парижских подмостках Леон Бакст выступает непререкаемым арбитром дэндизма.

Мир — театр, люди актеры, — писал Шекспир. И все же, откуда такой всплеск обожания в театре и мире? Дело в том, что этот новатор верно угадал дух времени — размытость границ между прикладным и станковым искусствами. Бакст обогатил не только мир кулис, но и мир моды, книжной графики, промышленного дизайна. Этим его творениям в Парижской опере отведена добрая половина выставочного пространства. Здесь в витринах красуются эфемерные реликвии: созданные Бакстом радужные пудреницы для фирмы Коти, флаконы Лалика, экзотические наряды для моделей Жанны Пакен.
О том, какое влияние оказал этот стиль на парижских модниц, свидетельствует Жан Кокто: «Триумф Леона Бакста пронесся вихрем по нашим сценам и заменил прежнюю серую пыль новой пылью, золотой и яркой».

Вот только некоторые нововведения в моде, созданные Бакстом:

– туфли на платформе;
– волосы и парики, окрашенные во все цвета радуги;
– женские шляпы-тюрбаны, широкие шальвары, прозрачные туники, серебряные и золотые кисти — все то, что вдохновляло (и вдохновляет) плеяду модельеров — от Пуаре и Ворта до Ива Сен-Лорана, Карла Лагерфельда, Кристиана Лакруа.

В выставочных залах Оперы отдельные стенды посвящены платьям этих королей моды, соседствуя с творениями их предтечи.
В зальчике неподалеку от входа на экране демонстрируют «Видение Розы», «Послеполуденный отдых Фавна». Эти шедевры — производные «тотального балета», созданного Бакстом в сотрудничестве с Дягилевым.

Для «Русских балетов» Бакст создал особую драматургию костюма. Он понял, что главная движущая сила любого спектакля это движение и замирание тела артиста. Бакст не побоялся раскованности: стал конструировать для сцены полупрозрачные костюмы, добавлял шарфы, вуали – будто «дорисовывая» штрихи непредсказуемости каждого движения.

Сотрудничество Леона Бакста и Сергея Дягилева продолжалось долгие годы. Но со временем их отношения стали портиться. Одной из причин, в частности, стал провал в Лондоне «Спящей красавицы», которую Бакст взялся оформить. Вот что пишет об этом Борис Кохно — секретарь и соратник Дягилева в своих «Мемуарах»* , отрывок из которых привожу здесь:

«Бакст, который ждал триумфа от первого же представления, каждое утро являлся в номер к Дягилеву с новым предложением для оживления и «осовременивания» балета. То он пытался убедить Дягилева добавить к «Спящей красавице» пролог, написанный Бернардом Шоу /.../ В другой раз он приносил эскиз костюма для «Апофеоза», утверждая, что благодаря ему успех спектакля будет обеспечен. На рисунке, показанном им Дягилеву, был рыбий хвост...”

Леон Бакст скончался в Париже 31 декабря 1924 года. За его гробом шли Прокофьев, Пикассо, Кокто, Сати, сливки общества, звезды художественного и литературного мира Парижа. Похоронен «Волшебник красок» на монмартрском кладбище Батиньоль.

«Он всегда оставался верным себе, являясь кумиром многих», — пояснял в «Фигаро» Стефан Барсак, писатель и художественный критик русского происхождения. «Творчество Бакста – это воплощение эпохи Модерна. И смерть этого великого художника символически совпала с окончанием блестящего периода истории. По-другому и не могло быть. Разве мог этот модник, любитель и создатель роскоши выжить в другой эпохе? Нет, не мог.»

*Неопубликованных, в переводе с фр. К. Сапгир

Пале Гарнье (Grand Opéra), до 5 марта 2017 г. Тариф: 11 евро