Одержимость может быть разной. Известный американский балетмейстер, вот уже сорок лет возглавляющий Гамбургскую балетную труппу, одержим музыкой Малера, а точнее его симфониями. Десять симфоний — десять монументальных музыкальных полотен, заключающих в себе всю жизнь, всё существо композитора, произведения «апрограммные»; сложно представить себе их сценическое воплощение! Однако Джон Ноймайер не только представил, но и крайне успешно воплотил их все, кроме Второй и Восьмой.

Voilà 40 ans que les symphonies de Mahler obsèdent John Neuméier, le chorégraphe américain, qui dirige la troupe du Ballet de Hambourg. Il y voit des toiles musicales, la vie même. Pas question ici de leur faire jouer le rôle d'accompagnement dans une chorégraphie. J.N a incarné les dix symphonies, à l'exception des deuxième et huitième. Avec beaucoup de bonheur.

Photo: operadeparis.fr

Всё началось в 1975 году, с Третьей симфонии самой масштабной (больше полутора часов звучания), одной из самых сложных и комплексных из всех десяти. Или даже в 1974, когда балетмейстер согласился создать для Штуттгардского театра (на сцене которого Ноймайер танцевал с 1963 по 1969 год) спектакль памяти Джона Кранко (английский танцовщик, балетмейстер и директор Штуттгардского балета). Выбор пал на четвёртую часть Третьей симфонии; так был создан балет «Ночь» для трио солистов, однако музыка настолько захватила хореографа, что он решился на смелый шаг-мечту: «станцевать» всю симфонию, и даже рекордные размеры её первой части (около 30-40 минут звучания) его не смутили. Первый опыт положил начало циклу «танцевальных симфоний» (уникальный случай в истории балета!).

Вся проблема Третьей в том, что она настолько цельна и всеобъемлюща, что невозможно отвести ей роль аккомпанемента, но у Ноймайера такой цели и не стояло. Он хотел представить своё субъективное видение мира симфонии, не претендуя на то, что оно единственно верное. Удивительно, но в этом балете чувствуются две личности — личность Г.Малера в монументальной музыке и личность Дж. Ноймайера, эту музыку наблюдающего и живущего в танце.

Третья симфония Малера — произведение, «в котором отражается весь мир... Вся природа получает в ней голос и раскрывает свои сокровенные тайны» (из писем Г. Малера). У неё существует неопубликованный заголовок «Весёлая наука» — отсылающий к одноимённой книге Ф. Ницше и (также неопубликованная) программа (и то и другое было запрещено к публикации самим автором). Однако заголовок подразумевает скорее не саму книгу-размышление, но эпиграф к ней:

«"Веселая наука" — это означает сатурналии духа, который терпеливо восставал против страшного долгого гнета... и который теперь сразу озарен надеждой — надеждой на выздоровление, опьянением выздоровления... веселость после долгого воздержания и бессилия, ликование возвращающейся силы, пробудившейся веры в завтра и послезавтра». А также: «Человек должен время от времени верить, что ему известен ответ на вопрос, зачем он существует... Стоять среди этой изумительной неизвестности и многозначительности бытия, стоять и не вопрошать, не дрожать от страстного желания задать вопрос... вот к чему я питаю искреннее презрение...».

Такова и симфония. Исполненная величайшего гуманизма, она словно бы разомкнута, и ставит вопросы о глобальных проблемах бытия, смысле жизни. В ней есть сила и энергия для того чтобы жить, в ней представлен Человек с большой буквы. Её неопубликованная программа условна, она направляет общий ход мыслей и восприятия при прослушивании, но ни в коем случае не является сюжетом: «...II-V части должны выразить последовательные ступени сущего, как я их трактую. II. Что мне рассказывают цветы. III. Что мне рассказывают звери. IV. Что мне рассказывает ночь (человек). V. Что мне рассказывают утренние колокола (ангелы). VI. Что мне рассказывает любовь... Номер I — «Приход лета»... Лето мыслится как победитель, шагающий среди всего, что растет и цветет, ползает и летает, мечтает и томится и, наконец, того, о чем мы можем лишь догадываться...» (из письма Г.Малера).

Джон Ноймайер сумел создать произведение, которое не нарушает гармонии музыки, но дополняет его. Музыка остаётся гигантским недосягаемым целым, но она расцвечена и приближена к слушателю танцем. Разумеется, балет не идеален — это первый опыт балетмейстера, первый его контакт с музыкой Малера. Временами кажется, что он опасался быть назойливым, опасался слишком «присутствовать»; хореография кажется временами чрезмерно простой и геометрической (первая часть, наименее цельная и удачная из всех). Однако огромный плюс постановки в том, что это не иллюстрация музыки, не танец «под», а осознанная её трактовка.

Каждой из шести частей симфонии соответствует балет. Программы и сюжета как таковых нет, но было бы большой ошибкой назвать произведение абстрактным. Следуя за музыкой, оно является целой вселенной и размышлением над человеческой жизнью как глобально, так и конкретного лирического героя, переходящего из части в часть (ничем, кроме его присутствия больше не связанных). Названия частей отличаются от Малеровских, но в то же время близки по смыслу:

1. Вчера — мужской балет, первое представление лирического героя (Florian Magnenet), несколько диссонирующий с музыкой, самое слабое место всего спектакля.

2. Лето — дивная лирическая сцена, заставляющая полностью забыть условность первой части.

3. Осень — энергичная, живая и яркая, под стать Лету.

4. Ночь — трио солистов (Agnès Letestu, Florian Magnenet, Audric Bezard); пять минут танца без музыки заставляют замереть затаив дыхание весь зал, а её мягкое вступление (соло меццо-сопрано — Aline Martin, с оркестром) походит на дыхание спящего.

5. Ангел — радостное полное юности соло (Dorothée Gilbert).

6. Что говорит мне любовь — дует (Dorothée Gilbert, Florian Magnenet) с кордебалетом. Лирический и светлый финал.

От темноты и резкости, агрессии (первая часть) — к свету, нежности, любви и надежде (финал), таков визуальный ряд балета, костюмы и декорации которого (крайний минимализм, из декораций — только свет и меняющиеся кулисы, из костюмов — разноцветные трико и леотарды) создал сам Ноймайер. Третья симфония первый опыт, она уступает многим другим симфониям Малера-Ноймайера (например, Пятая кажется куда более цельной), но балет красив, чист, эстетичен, а главное заставляет размышлять. Только вот музыка не проста, для облегчения восприятия спектакля явно лучше с ней познакомиться заранее.

Джон Ноймайер сегодня — один из ведущих хореографов современного балета, его стиль представляет собой меланж стиля классического и современного, с необычными и яркими поддержками (чем он напоминает стиль Бориса Эйфмана). Он частый гость на сценах Парижской оперы (в грядущем сезоне на сцене Гарнье возобновляется его «Дама с камелиями»).

Третью симфонию Малера в постановке Джона Ноймайера идет до 12 мая на сцене оперы Бастилии.

Tout commence en 1975, avec la troisième symphonie, la plus énorme, une heure et demi de musique, la plus complexe aussi. Peut être même cela a-t-il commencé en 1974, lorsque JN accepta de monter un un ballet en hommage au danseur et chorégraphe anglais John Cranko, de l'Opéra de Stuttgart, où il fut lui-même danseur de 1963à1969. Il choisit le quatrième mouvement de la troisième symphonie. Ainsi fut créé le ballet « Nuit » pour un trio de solistes. Mais l'émotion fut si forte pour Neuméier, qu'il décida d'oser son rêve: la mise en danse de toute la symphonie. La longueur exceptionnelle du premier mouvement, 40 minutes, ne le découragea pas. Et ainsi virent le jour les « symphonies dansées », cas unique dans l'histoire du ballet.

Par ses dimensions, sa profondeur, sa totalité, cette troisième symphonie ne peut accompagner un ballet...Et justement, telle n'était pas l'intention de Neuméier. Il souhaitait présenter sa perception subjective de cette oeuvre, sans prétendre qu'elle fût la seule. Deux personnalités imprègnent ce spectacle: celle, puissante, de Mahler, à travers sa musique monumentale, et celle du chorégraphe, qui éprouve cette musique et la fait vivre en danse.

Mahler écrit, dédiant son œuvre au Gai-Savoir de Nietzsche :

Le gai savoir, c'est l'esprit qui retrouve santé et espoir après une longue lutte contre le joug, l'ivresse après une longue période d'impuissance, la joie, au retour de la force, qui permet la foi en demain et après-demain...L'homme doit de temps en temps pouvoir croire qu'il connaît la réponse à la question: quel est le sens de la vie? J'ai un profond mépris pour ceux qui sont dans cette époustouflante ignorance et ne s'interrogent pas, ne tremblent pas du désir de poser la question de l'être.

C'est ce que dit la troisième symphonie.
Le plus profond humanisme l'emplit, elle révèle les questions totales de l'existence et du sens de la vie. Elle donne force et énergie pour vivre. L'homme qu'elle propose est l'Homme avec un grand H. Cette composition se nourrit de la partie de l'œuvre inspirée du Gai-Savoir que Nietzsche refusa de publier. Il est intéressant de noter que Mahler non plus n'autorisa pas la publication de cette partie de sa symphonie. C'est pourtant elle qui dirige nos pensées lorsque nous écoutons cette musique. Dans ses lettres, Mahler explique sa démarche: « les parties II-VI expriment ma vision de l'être dans toutes ses réalisations: II- que me racontent les fleurs, III — que me racontent les animaux, IV- que me raconte la nuit (l'homme), V- que me racontent les mâtines (les anges), VI- que me raconte l'amour... ».

John Neuméier a su se pénétrer de l'œuvre, n'en faisant pas un sujet, mais la complétant. La musique demeure un tout géant, inatteignable, mais elle devient audible, accessible à celui qui l'écoute, par la danse. Ce ballet est une première, il a des imperfections. La mise en scène semble quelquefois simple, géométrique. Neuméier semble avoir craint d'être lourd, trop présent. Mais le grand plus de sa mise en scène est d'être une création, une lecture de l'œuvre et non son illustration.

Le ballet correspond à chacune des six parties. Bien que ne présentant pas de sujet, il n'est cependant pas abstrait. Suivant la musique, il propose une vaste réflexion sur l'homme et sa vie, héros lyrique dans ses actes concrets.

Chaque partie a un titre qui ne reprend pas ceux de Mahler, mais en garde l'esprit:

1- Hier: ballet pour homme, où le héros lyrique est dansé par Florian Magnenet la partie la plus faible du spectacle,

2- L'été: merveilleux moment lyrique qui fait oublier le précédent,

3- L'automne: scène vive, lumineuse, égale à l'été,

4- La nuit: un trio de solistes ( Agnès Letestu, Florian Magnenet, Audric Bézard) danse cinq minutes sans musique, où la salle retient sa respiration, la mezzo soprano Aline Martin, accompagnée de l'orchestre, chante l'introduction,: telle la respiration d'un enfant qui dort,

5- L'ange: un solo joyeux, plein de jeunesse (Dorothée Gilbert),

6- Que me raconte l'amour: un duo lyrique (Florian Magnenet, Dorothée Gilbert) accompagné du corps de ballet. Un final lumineux.

Avec un décor extrêmement minimaliste, des justes au corps bariolés et léopard, en guise de costumes, John Neumeier donne à voir un ballet visuel, de l'obscurité et la violence de la première partie, à la lumière, la tendresse, l'amour et l'espoir du final. Ce travail force le spectateur à se plonger dans la réflexion, en quoi il est exceptionnel. Mais cette musique est complexe. Aussi est-il recommandé, pour mieux apprécier ce moment, de se familiariser avec elle avant.