Меню

Русский очевидецL'Observateur russeФранцузская газета на русском языке

Меню
четверг, 28 марта 2024
четверг, 28 марта 2024

Ничья на ничьей земле

Кира САПГИР0:00, 17 марта 2011Наши встречиРаспечатать

(Беседа с поэтессой Любовью Молоденковой)

Топешкина Аида Моисеевна (литературный псевдоним — Любовь Молоденкова) родилась в семье агронома-большевика, получившего 15 лет ГУЛАГа и пожизненную ссылку на Ангару, и сельской учительницы Любови Петровны Молоденковой.

aida-pouryguine-014

Л.Пурыгин "Аида" 1976 г.

Родилась она на полустанке Тайнча Кокчетавской области. Выпускница редакционно-издательского отделения журфака МГУ. В 60-70-е годы активно участвовала в диссидентском и культурном нонконформистском движении. Первые стихи были напечатаны в 1961-м в самиздатском журнале «Феникс», созданном поэтом и правозащитником Юрием Галансковым — участником прогремевшего «Процесса Четырех». С 1980 г. живёт в Париже. Мать шестерых детей. Автор трех книг стихов: «Вольная воля» (1997), «Свидетель в созвездии Льва» (1998), «Дверь» (2001).

***

«Я женщина деревенская», — представляется сразу Аида, московская парижанка, парижская москвичка родом из северного села Кукуево. В этом селе с частушечным названием в семьях белокурых курносых псковичей нет-нет, да и появляется на свет девчонка — черная, как уголек из чугунного утюга.

Где бы она ни жила, будь то арбатский ветхий особняк либо парижский буржуазный дом, на стенах прялки, на кухне чай, сушки и кошки. Гостиную почти целиком занимает черный линкор «стейнвея», завешенного домотканой поневой, а с пола до потолка — картины, иконы, портреты. Там острое лицо, черная челка, глаза — синие осколки, на щеке ямка, на губах усмешка.

aida-i-zv-erev-015

Аида и художник А.Зверев


— Еще в 60-х, будучи студенткой журфака МГУ, я стала собирать авангардную живопись, — рассказывает хозяйка дома. — Покупала картины на университетскую стипендию. Все, кроме своих портретов. Их мне дарили. Еще в 60-х у себя в коммуналке на Старомонетном я устраивала выставки-показы Яковлева, Зверева, Плавинского, Харитонова. Выставляла и ленинградцев Арефьева, Горюнова, сезанниста Иванова.

— А Шемякина?

— Тогда — нет. Это было уже позднее, в конце в 70-х, в моей квартире на Рождественском бульваре. В этом полуподвальном жилье мы вместе с фотографом Владимиром Сычевым организовали «подпольную» (в буквальном смысле) выставку акварелей эмигранта-Шемякина! Ты же помнишь, посетители проникали в «выставочный зал» ночами, влезали прямо с улицы в окна, чтобы обмануть бдительность милиционеров!

А до этого, в 60-х, ты была активисткой правозащитного движения. Была близким другом и соратницей поэта и правозащитника Юрия Галанскова.

— Я публиковала свои стихи в подпольном поэтическом сборнике «Феникс», который выпускал Юрий Галансков. У себя в деревне я хранила архив славянофильского рукописного журнала «Вече», который издавал мой первый муж Владимир Осипов, публицист и политик. В дальнейшем, уехав в эмиграцию, я передала эти номера в «Посев» и «Грани».

— Вместе с Юрием Галансковым 5 декабря 1965 года ты была участницей выступления на Пушкинской площади под лозунгом: «Граждане! Уважайте свою Конституцию!» Это была первая публичная неофициальная демонстрация за долгие годы советского режима. Все это напоминает сегодняшние выступления на Триумфальной, экс-Маяковке.

— На Маяковке мы, андеграудные поэты, выступали в течение двух лет. Для меня, для нас то был праздник вольности, как называл это Пушкин. Праздник освобождения от старого — шли новые времена...

— Перелистаем назад несколько глав книги твоей судьбы. Ты родом из глухой деревни. Как ты из глухой деревни попала в Московский университет на факультет журналистики?

— Надо уметь случай превращать в судьбу. Вовремя распознать дар судьбы и уметь им распорядиться. В Кукуеве, где жила наша семья, за пять километров от нас была школа-семилетка. А десятилетки не было. И чтобы окончить десять классов, меня отправили к сестре в Москву. Я снимала угол в арбатской коммуналке у милейшей Лии Рувимовны... Там я с утра и до вечера слышала, как за стеной отрабатывает на рояле виртуозные пассажи ее племянница, знаменитая пианистка Бэла Давидович... В другой комнате жили две сестры Булыгины (помните Булыгинскую думу из учебника истории?) В соседней комнате жила глава теософского общества России, там тайно шли собрания теософов — они их называли «чайными». Весь этот огромный деревянный дом в прошлом принадлежал профессору Герье. Его дочь, Софья Владимировна Герье, доживала в окружении французских, немецких, латинских фолиантов. А делала уроки и столовалась я на той же квартире, в семье И.Д. Воейкова. В этой семье мне случалось ужинать с друзьями дома — Ахматовой, Вертинским, искусствоведом Алпатовым. В школу я ходила по арбатским переулкам до Поленовского дворика...

— Значит, судьба всегда окружала тебя людьми высокой культуры. У тебя и в «салоне» на Рождественском можно было встретить художников-нонконформистов — Вейсберга, Зверева, Харитонова, примитивиста Пурыгина, рисовавших твои портреты; завсегдатаями были Юрий Мамлеев, Генрих Сапгир, Венечка Ерофеев, Александр Зиновьев, Георгий Владимов — представители так называемого культурного сопротивления. Многих из них тогда подхватил и унес ветер эмиграции! Вы сразу решили эмигрировать во Францию?

— Все решила, опять-таки, судьба. Я эмигрировала в 79-м году. Мой старый друг американский математик прислал вызов мне с чадами и домочадцами в Америку. В американском посольстве у меня и даже у детей взяли отпечатки пальцев. И мне это категорически не понравилось! Наши друзья, французские дипломаты, которые вывезли наши картины из СССР, предложили нам их забрать, пока мы находились еще в Европе. Мы приехали в Париж за картинами и решили остаться во Франции.

— Твой муж Владимир Сычев стал известным фотографом на Западе.

— Сказал же какой-то мудрец: случай — неосознанная необходимость. Американский дипломат вывез фотоархив Сычева на Запад. «Пари-матч» выпустил его черно-белый репортажный альбом «Русские». Появились интервью, публикации во всем мире. И вскоре Владимира пригласили работать в крупное французское фотоагентство «Сипа-Пресс»...

— Ты живешь между двумя столицами — Парижем и Москвой. Где ты чувствуешь себя дома?

— Там, где я нахожусь в данный момент. В Москве забываю о Париже. В Париже не думаю о Москве.

— Но где ты по-настоящему бываешь счастлива?

— На ничейной земле. В Кукуеве, помню, в раннем детстве я оказалась как-то между двух огородов, там был маленький такой овражек-тропка, обсаженная кустиками. Светило солнце, и я шла по этому овражку, зная, что земля — ничья, а значит, принадлежит мне. И это на всю мою жизнь — главное счастье. А если там еще и кустик земляники!..

— В твоем сборнике «Свидетель из созвездия Льва» есть строки: «В темной хате на склоне дня/Мысль шальная меня посещает:/Мой Господь так меня отличает,/Что в свидетели выбрал меня...» О твоей жизни известно если не всё, то многое. О тебе, поэте, о Любови Молоденковой, неизвестно почти ничего. Что является причиной? Скромность? Крестьянская стыдливость? «Львиное» самолюбие — родилась же ты под созвездием Льва?..

— У меня долго не было желания записывать свои стихи, я «писала» их в уме. Когда я решилась записать их и издать (потому что стала их забывать), время поэзии уже ушло. Стихи давно никому не нужны. Как давно уже никому не нужна живопись.

— Некоторые образы и строки их твоих стихов врезаются в сознание. Например: «Люди злы, а боги слабы»... Или же такая картинка: три бабы, в пасхальную ночь поющие в «простудном апреле» под старой ветлой, над озером в церкви, разобранной в 30-е годы на дрова.

— Когда-то в этой церкви мой дед, Петр Терентьич Молоденков, был дьяконом.

— Ты сейчас возводишь в Кукуево в честь деда часовню. Откуда взялись средства на эту стройку?

— Я стала продавать картины «шестидесятников» — моих друзей Яковлева, Зверева, Беленка, царство им небесное. Часовня строится примерно на месте, где стоял дом моей бабушки Екатерины Дмитриевны Молоденковой. Идею сооружения поддержал Нелидовский благочинный отец Константин. Благодаря старанием его и моего сына, священника отца Димитрия, моего племянника Олега Юрьева и близкого родственника предпринимателя Леонида Сладкова, завершение строительства превратилось в реальность. Облицованная белым камнем и покрытая медью часовня выстроена по проекту, разработанному в Патриаршем архитектурно-реставрационном центре, приписана к церкви Балыкинской иконы Божией Матери города Нелидова. Есть намерение освятить храм в честь Преображения Господня. Но что касается внутренней росписи, на нее пока не хватает средств. Дай Бог, чтобы удалось их собрать — пусть для этого мне придется распродать всю мою коллекцию живописи!




32 комментария

  1. Олтличная статья о малознакомой поэтессе. После сатьипошла читатьстиъхи Морлоденковой.:

    Учитывая, что сейчас выходит сборник о творчестве В.Сычева, очень достойны высказывания его бывшей жены. А, вообще, отличное интервью! Как и все,что пишет м-м Сапгир, ведущая журналистска Русской Франции.

  2. Ректор:

    да уж...очень смешной комментарий...

    А в статье меня задевало постоянное «ты». понятно, что все мы давно здесь друг друга знаем, знакомы. Но читателю зачем это?

    нехорошо отвлекает на того, кто задает вопросы. Поэтесса гораздо интересней должна была бы быть. И этот вопрос например: «Ты родом из глухой деревни. Как ты из глухой деревни попала в Московский университет на факультет журналистики?». Унизительный. Глухая деревня. А Ломоносов сам-то откуда был ? Не из деревни ли? А что здесь удивительного?

  3. Кира:

    Я в врсхищении!

  4. Кира:

    Комментарий гораздо умнее должен был бы быть.

  5. Александра:

    Почему Ректор нашел унизительным вопрос о происхождении из глухой деревни? Причем тут Ломоносов (при всем уважении к ученому)? Автор интервью крайне позитивен. А обращение на «вы» было бы искусственным, учитывая многолетнее знакомство с поэтессой.

  6. Ю. Пален:

    Уважаемый Ректор не заметил одной детали. Это не интервью, а беседа на равных об удивительной жизни. Попасть из глубинки на журфак МГУ не по блату или с помощью связей, а благодаря уму и таланту, как тогда, так и теперь, выглядит чудом. подвигом, которых наверняка немало в биографии этой недюжинной личности.

  7. Спектор:

    Давайте не будем ля-ля! При всем уважении к Аиде, с которой имею быть коротко в знакомстве,докладываю всем полную НЕВОЗМОЖНОСТЬ поступления в ВУЗ в Совдепии, тем более на журфак дочери совгулагоссыльного из села Кукуева,просто так.Знаю это на своей личной шкуре.

  8. Шванц:

    Кира,

    не неси жеребятину! Прошу тебя с того света.

    Аиде — привет!

  9. калина:

    Что значит «нести жеребятину» в переводе на русский? Ничего себе феня у вас на том свете.

  10. Кира:

    Жеребятина на жаргоне — ПОХАБЩИНА. Похабные разговоры, ругательства.По-моему, несете похабщину как раз Вы, и при этом треплете доброе имя покойного.

  11. Anna:

    Своеобразная аудитория подобралась у этого автора. Похоже, люди все еще живут «совгулагоссыльными» реалиями и общаются на милой их сердцу «совдеповской» фене. Как будто ничего более романтичного и запоминающегося и не произошло во всей последующей жизни. Понятно, ностальгия молодости и борьбы. Но уж коротки штанишки-то стали, дорогие мальчики-девочки. Подростки, прям-таки.

    В кашне, ладонью заслонясь,

    Сквозь фортку крикну детворе:

    Какое, милые, у нас

    Тысячелетье на дворе?

    А интервью важное и многозначное, и, может, поэтому кое-где тяжеловесное и пафосное. А вспомнить кое-чего побуждает, и дань уважения отдать, и увидеть, как люди углубляются и светлеют с годами, и порадоваться за них, что не потерялись в суете городов.

  12. Bear:

    И хотел бы прочесть статью – вроде, интересная. Но есть принцип: если вижу, что журналист обращается к собеседнику на «ты» – не читаю в принципе (если только не надо по работе – там приходится читать все, что угодно). Так что, жаль – не могу откомментировать.

  13. Bear:

    Спектору.

    Как видно из моего предыдущего комментария, статьи я не читал, но комментарии просмотрел. Вы правы, и неправы, одновременно. Приведу пример из своей собственной семьи. Моя жена, еврейка из областного города, закончила с золотой медалью французскую школу, которая там, на удивление, была. Это начало 70-х. Институт иностранных языков Мориса Тореза (французское отделение) ей в принципе не светило. Как медалистка, она должна была сдавать только один профильный экзамен. Но сдать на «отлично». Чтобы евреи и другие нежелательные кандидаты не могли пройти, на их досье просто ставилась пометка, непонятная непосвященным. И достатоно было экзаменатору поставить 4 балла, а не 5. Так вот, моя жена прошла. Без всяких блатов. Ибо, как известно, на каждую хитрую найдется свой винтом, как говорят строители. Документы были сданы за 15 минут до окончания работы приемной комиссии. А экзамен – на следующее утро. И те, кто должны были отбраковывать досье, просто не успели его просмотреть. Ну, а дальше уже сделать было ничего нельзя...

    Так что в эту игру сыграть было можно.

  14. Кира - Анне:

    Спасибо за умный и доброжелательный отзыв.

  15. Кира - Bear-u:

    комментировать не хочешь,а чего комментируешь?

  16. Кира - Анне:

    Спасибо за доброжелательный, компетентный и умный отзыв.

  17. Фактор:

    Dear Bear,

    тут прям Shakespeare!

    Важны примечания, а не Сапгир!

  18. Bear:

    Кире Сапгир

    Madame, Вы и ко мне пытаетесь обращаться на «ты», хотя я с Вами никогда не пил на брудершафт, и очень надеюсь, что никогда не буду. Как видно, способности журналиста не задавливают... Впрочем, должен заметить, что у Вас проблемы с пониманием текста. Как ясно следует из моего комментария, он относится не к Вашей статье, которой я не читал (действительно, не читал, увидев там публичное обращение на «ты»), а потому не могу комментировать, а к довольно эмоциональному замечанию г-на Спектора. Он утверждает, «полную НЕВОЗМОЖНОСТЬ поступления в ВУЗ в Совдепии» человека, de-facto пораженного в правах. А я, в целом с ним соглашаясь, показываю на конкретном примере, что «невозможность» эта не была полной: «система» играла по определенным правилам, и, зная их, можно было сыграть, обладая способностями, трудолюбием и хладнокровием. Надо было лишь чуточку везения...

    Так что, в молоко, chère madame :)

  19. Bear:

    Фактору,

    Пожалуй, нет. Шекспир – это для сталинской эпохи. А для 70-х, – эпохи Высокого застоя, – лишь только Мольер или классики плутовского романа, начиная с де Гевары с его «Хромым бесом»

  20. Фактор:

    «Не Шекспир главное, а примечания к нему»

    — не из сталинской эпохи, а из записной книжки Антона Павловича Чехова

  21. Кира Bear-u:

    Зачем я перешла на ты?

    Иду на «вы»

  22. Чехов:

    эх, не выносит мадам Сапгир критики... А ведь замечание толковое и доброжелательное.

    Кира, Вы ведь не для себя пишете, а раз читатель (и не один) говорит Вам, что мешает ему Ваше «тыканье», которое здесь (и везде), действительно, выглядит вульгарно, почему Вы не можете это принять? Хоть раз. Ваше слово должно быть последним?

    не стоит так болезненно реагировать на критику. Это дает Вам новые силы для Ваших новых заметок, которыми, уверен, Вы нас порадуете еще. Или Вам нужны только комментарии Галины ? А Вы ей письмо напишите или общайтесь лично.

    Добрее к миру, Кира, добрее...И мир к Вам потянется !

  23. Кира:

    При всем желании не могу перейти на «вы» с давней закадычной подругой, талант которой при этом глубоко почитаю. Даже чтобы угодить такому «нравоучителю», как многословный г-н «Чехов», назидательный тон которого достоия иронии подлинного Чехова.

  24. Bear:

    Фактору,

    спасибо за информацию. Я записных книжек Чехова не знаю. Честно говоря, любил его рассказы в юности, но, каюсь, на более серьезные его вещи никогда не тянуло. Соответственно, и книжки с перепиской прошли мимо. Что, впрочем, никак не отменяет: Шекспир – для сталинской эпохи; Мольер – для брежневской.

    Кире Сапгир

    Madame, Вы можете быть сколь угодно близки «с давней закадычной подругой», но в тот момент, когда Вы представляете беседу с ней в качестве интервью, т.е. текста, предназначенного для публики, Ваша роль принципиально меняется. Непонимание этого ведет к «опусканию» жанра (что, к сожалению, произошло в российской постсоветской журналистике, когда вместе со свободой пришли вульгарность и депрофессионализация; впрочем в науке тоже). Чтобы было понятно: герцог Эдинбургский, говорят, приватно поколачивает свою супругу, но на публике она для него всегда будет «Ее Величеством Елизаветой II».

    При этом ведь Вы несколько лукавите: меня Вы никак не можете отнести «к давнему закадычному другу» — мы с Вами лично даже не знакомы. И, тем не менее, Вы попытались со мной первоначально разговаривать на «ты».

    Всего Вам наилучшего, madame

  25. В. Сорокин:

    Шекспир – для сталинской эпохи; Мольер – для брежневской.

    Можете пояснить этот оригинальный постулат?

    А для путинской?

  26. Брезгманн:

    A propos! Выражение:"не неси жеребятину", является репликой актрисы Нонны Мордюковой из кинофильма «Комиссар»,долго пролежавшего в свое время на полке. В переводе означает — не говорить глупостей. К ЖАРГОНУ и ПОХАБЩИНЕ никакого смыслового отношения НЕ ИМЕЕТ. Поразительно сколько же в человеке может находиться злобы, чванства и претенциозного невежества!

  27. Bear:

    В. Сорокину

    Как известно, трагедия истории во втором случае повторяется как фарс. Другой вопрос, что масштабы трагедий сталинской эпохи Шекспиру и не снились. Ну, а брежневскую, иначе чем фарс или комедия, и описать сложно (что, впрочем, не исключает отдельных трагедий). И это, все-таки, перо Мольера, хотя и у Шекспира полно комедий (просто нет ничего абсолютного). Что касается путинской эпохи, то здесь нужны авторы бульварных детективов и чернухи. Их есть в России, как говорят в Одессе. Книжные полки в магазинах завалены, на экранах куча фильмов, но я этих авторов не знаю, да и фильмы смотрю редко. Для этого требуется свободное время, которого нет в принципе.

  28. Де Гевара:

    Выдержка из толкового словаря Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949—1992.:

    «Жеребятина

    Синонимы: грубоватость, двусмысленность, двусмыслица, неприличное выражение, непристойность похабщина, пошлость, сальность, скабрезность» и т.д.

    Папаша! ...............

  29. Валентина:

    Сэр! Вы не Брезгманн. Вы Брюзгманн. И не джентельмен.

  30. Житель СССР:

    В поддержу Bear. В оттепель (после ХХ съезда) — , а именно тогда и училась героиня очерка, ещё могли поступить талантливые жители провинции. Множество примеров из личных связей. Да и биографии диссидентов подтверждают это.

    Благодаря комментариям очень интересный материал получился. почитать

  31. Александра:

    Уважаемый Bear, спасибо за Кирин пиар. Вам следовало бы знать, что антипиар — лучший пиар. Кира, в принципе, должна быть вам признательна.

  32. Bear:

    Madame,

    а почему Вы считаете, что я этого не знаю? Убийственно молчание и отсутствие реакции, а не выступления против. Если на конференции к докладу не было вопросов или возражений, считайте, что доклад провалился. Просто Вы мыслите понятиями пиара-антипиара, важными для журналиста вне зависимости от того, что он пишет. Этот тот случай, когда «он украл» либо «у него украли» не отличаются: главное, что обсуждали и имя «застряло» в ухе. А для меня проблемы пиара просто не имеют значения, иначе бы я подписывался не псевдонимами (у меня их несколько), а своим именем, которое ставлю лишь под научными работами. А это не пиар. И я не в коей мере не покушался на известность Киры Сапгир. Но у меня есть глубокое сомнение, что она мне благодарна... :)

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Отправить сообщение об ошибке
  1. (обязательно)
  2. (корректный e-mail)