Часто какое-то событие остается в коллективном сознании благодаря мифу.

По легенде, «штурм Бастилии», свершившийся 14 июля 1789 года, стал запалом Великой французской революции, которая, как пишется в справочниках, «завершила эпоху деспотизма и возвестила людям Свободу, Равенство, Братство». Начиная с 1880 года день взятия Бастилии объявлен общенациональным праздником. Празднуя годовщину падения «цитадели тирании», 14 июля по Елисейским полям проходит военный парад, и сам французский президент, чей кортеж торжественно движется от площади Согласия к площади Звезды, приветствует сограждан.

14 июля на Елисейских полях © Paris Tourist Office — Photographe : Marc Bertrand

А вечером над страной лопаются звезды фейерверков. Повсюду устраиваются знаменитые «балы пожарников». В пожарных депо — танцы до утра и до упада под духовой оркестр. А в эпицентре торжеств, конечно, всемирно известная столичная Площадь, где до 1789 года высилась знаменитая на весь мир Крепость.

На страницах учебников всего мира судьбоносную главу о взятии Бастилии сопровождает хрестоматийная репродукция: восставшие санкюлоты картинно рушат ненавистную цитадель и освобождают сотни (sic!) заключенных, томившихся в темнице.

При этом в реальности история самого революционного праздника, мягко выражаясь, неоднозначная. Начать с того, что изначально этим французским общенациональным торжеством был признан праздник Федерации (Fête de la Fédération), т.е. окончательного объединения французской нации 14 июля 1790 года (в первую годовщину штурма Бастилии). На Марсовом поле тогда собрались представители французских провинций. И Лафайет, герой Войны за независимость Соединенных Штатов, дал в тот день торжественную клятву от имени федератов: объединить всех французов. Далее король поклялся соблюдать Конституцию, принятую Национальным собранием. Договор был поддержан единодушно, и в честь него торжественную мессу отслужил некий кардинал-епископ Шарль-Морис Талейран-Перигор. Дорого бы я дала, чтобы воочию полюбоваться Талейраном в рясе и при полном епископском параде, благословляющим «Праздник Федерации»!

Но поскольку, все же, именно штурм Бастилии заработал статус общефранцузского праздника, стоит вкратце напомнить его историю.

Площадь Бастилии © Paris Tourist Office — Photographe : Amélie Dupont

Тюремная «дольче вита»

Фундамент Бастилии был заложен в 1370 году, примерно в середине Столетней войны. В государственную тюрьму Бастилия была официально превращена кардиналом Ришелье к середине 1620-х, хотя первые узники появились там уже при короле Карле VI (1380—1422).

Стоит объяснить такую деталь тогдашнего французского судопроизводства. Простолюдинов за преступления могли судить, осудить, приговорить к наказанию плетьми, колесовать, повесить, отправить на галеры, но аристократ всему этому не подвергался. Зато сынка знатных родителей за беспутный образ жизни, транжирство и прочие грешки могли упечь без суда и следствия — заточить в крепость по просьбе семьи. Для этого король по просьбе родичей выдавал lettre de cachet (письмо с королевской печатью). Фемида в этом случае крепко зажмуривалась, а письмом непутевого отпрыска упрятывали в Бастилию без суда и следствия.

А там его содержали в царских условиях! В камере, где «томился» заключенный, на кровати были простыни голландского полотна, топился камин, подавались изысканные яства. Заключённые имели слуг, ходили друг к другу в гости. Да что там, «несчастному» предоставляли даже веселых девиц.

Разумеется, помимо непутевых барчат, комфортабельное узилище предназначалось для заговорщиков против трона либо авторов памфлетов на кого-то из высших эшелонов власти. Среди VIP-зеков Бастилии в разное время были маршал Жиль де Рэ, герцоги де Гизы, Вольтер. Ну и знаменитая на весь мир ж-ж-жутко таинственная Железная Маска!

Незадолго до «незабываемого 89-го» попал в Бастилию и маркиз де Сад. Однако почти накануне штурма маркиза за буйство решили пересадить в Шарантон — психушку тюремного типа. Так и не пришлось автору «Жюстины» триумфально продефилировать вечером 14 июля 1789 года плечом к плечу с освобожденными «жертвами деспотии» общим числом в семь человек. А вот каннибалу графу де Лоржу это удалось.

Режим экономии

Знатным сидельцам из кармана государства выдавались карманные деньги, и немалые! Принцу крови выплачивалось 50 ливров в день, маршалу — 36, а уж кардиналу Де Рогану, угодившему в кутузку за пресловутую «историю с ожерельем», платили в день аж по 120 ливров! И оттого, случалось, сиделец просил продлить свой срок наказания, дабы «во мраке заточения» накопить денежек на черный день!

С годами Бастилия стала принимать «постояльцев» помельче, и ежедневные пенитенциарные субсидии, соответственно, снизились. Тем не менее, Бастилия оставалась такой обузой для казны, что суперинтендант (государственный контролер финансов) Жак Неккер (1732—1804) решил в целях экономии тюрьму упразднить, а крепость снести. Неккера опередила Французская революция.

Наступает роковое 14-е июля. В это утро депутатская комиссия во главе с выборщиком Тюрио де ла Росье входит в «неприступную» Бастилию для переговоров с комендантом, маркизом Делонэ, от которого требуют сдачу гарнизонных пушек.

Этот маркиз слыл одним из самых миролюбивых и любезных людей во Франции. Членов комиссии он принял незамедлительно. Однако пушек бунтовщикам не отдал, хотя и приказал откатить их от бойниц, «дабы не волновать массы». А тем временем черни, которая собралась возле Бастилии, становится скучно. Толпа угрожает, размахивает топорами, жердями, самодельными пиками. К тому же, людей подогревают снующие там и сям провокаторы. В конце концов, вооружившись чем попало, взбудораженная толпа бросается к крепости, чтобы якобы «освободить жертв тирании», а на самом деле, по мысли главарей, захватить провиант и боеприпасы.

Бастилию охраняли 30 швейцарских гвардейцев и 95 французских ветеранов— инвалидов. Ее служебные помещения располагались вне территории крепости. Все они были захвачены и сожжены вопреки здравому смыслу. И только тогда со стороны гарнизона раздался, наконец, один-единственный пушечный выстрел. Затем послышалась ружейная стрельба. Нападающие отступили.

Тут маркиз Делонэ решил взорвать вверенную ему крепость вместе с собой. Но когда он с зажжённым фитилём в руках спускался в пороховой погреб, два унтер-офицера бросились на него и отняли фитиль. Комендант распорядился сдаться и вывесить белый флаг. Толпа ворвалась в крепость. Делонэ был растерзан.

А спустя без малого 180 лет, 13 августа 1968 года, его потомок, поэт-диссидент Вадим Делонэ (1947—1983), «брал приступом» Красную площадь, протестуя против ввода в Чехословакию советских войск, за что был осужден и отправлен в лагерь. Но окончил свои дни потомок коменданта Бастилии именно в Париже, куда эмигрировал в 1975-м, по окончании тюремного срока, кстати, поселившись неподалеку от знаменитой площади, на бульваре Ришар Ленуар. «Я — потомок ф'анцузского аристок'ата, — повторял Вадик, грассируя. — Я 'усский санкюлот!»

Бал 14 июля © Paris Tourist Office — Photographe : Amélie Dupont

Великий комбинатор

После падения крепости было официально постановлено Бастилию снести. К сносу приступил подрядчик, гениальный тип по имени Палуа. Именно он подал идею о строительстве моста Революции (ныне моста Согласия) из блоков разрушенной крепости. А каменные осколки от нее тот же Палуа пустил на сувенирные мини-Бастилии (как при разрушении Берлинской стены 200 лет спустя...) Но в истории останется поистине великая идея Палуа: превратить место, где стояла Бастилия, в огромный танцпол под открытым небом, поставив посредине табличку: «Здесь танцуют, и всё будет хорошо!» (Ici l'on danse, ah ça ira, ah ça ira!)

Июльская колонна

Единственный монумент на площади Бастилии сегодня — это 52-метровая Июльская колонна, воздвигнутая в память о «трёх днях славы» (с 27 июля по 29 июля 1830 г.) во время Июльской революции.

Стоит напомнить, что в час своей победы Олланд общался с народом именно на площади Бастилии, за что, впрочем, заслужил немало нареканий: дескать, над ликующей толпой тогда реяли не только трехцветные штандарты, но и самые разномастные, вплоть до радужных!