Спорт, допинг и жизнь
Когда в 1889 году англичане официально ввели в свой лексикон слово «допинг», означавшее опиумную смесь, применяемую для повышения выносливости скаковых лошадей, вряд ли кто-то предполагал, что через сто лет оно станет одним из самых одиозных и распространённых слов практически любого языка. Позаимствовали они его у буров, а те, в свою очередь, у народов банту, в языках которых слово «dop» обозначало крепкую стимулирующую жидкость ритуального назначения.
В наши дни ни одно крупное соревнование не обходится без допингового скандала. То лыжник лечится от насморка эфедрином и даже демонстрирует всему миру подлинный рецепт — на бланке, с печатью и подписью врача районной поликлиники, — не зная, что это вещество давно занесено антидопинговыми органами в самый чёрный список. То тяжелоатлет за полгода до соревнований принимает на грудь немножко корвалола, и вот, через много месяцев сложнейший анализ выявляет в его крови следы содержащегося в корвалоле, корвалдине и ещё нескольких десятках аналогичных препаратов, фенобарбитала — тоже, оказывается, сильнейшего наркотического средства. И что с того, что у штангиста тоже есть сердце, и тоже не из нейлона, фенобарбитал — достаточное основание для того, чтобы аннулировать его результаты, а его самого, а заодно и всю команду дисквалифицировать на длительный срок.
В своём радении за всеобщую фармакологическую справедливость компетентные органы иногда доходят до полного идиотизма. Так, в конце 2008 года мировая спортивная общественность была взбудоражена скандалом, в центре которого оказался один из сильнейших гроссмейстеров мира В. Иванчук. После очередного тура Всемирной шахматной олимпиады в Дрездене к Иванчуку подошли допинг-офицеры (слово-то какое!) и предложили «пройти». Не отличающийся образцовой выдержкой Василий послал их далеко-далеко от Дрездена, по дороге пнув бетонную колонну в игровом зале и врезав кулаком по сервировочному столику. «Офицеры» тут же настучали вице-президенту ФИДЕ Али Язычи, который, недолго думая, заявил о возможной дисквалификации Иванчука на два года и лишении украинской команды Кубка Гаприндашвили. Тучи над головой Василия начали сгущаться с ураганной скоростью, и если бы не заступничество одного из самых влиятельных шахматистов, испанца Алексея Широва, шахматный мир получил бы второго Фишера — неиграющего «гросса» чемпионского уровня. А так, обошлось.
Впрочем, может быть, ирония здесь неуместна и положение с допингом настолько серьёзно, что угрожает самим основам современного спорта? Основных аргументов в пользу такого мнения, если судить по обширной литературе на эту тему, четыре: нарушение равноправия между спортсменами, когда одни используют допинг, а другие — нет; нанесение вреда здоровью спортсмена; разочарование зрителей; извращение природы спорта, его дегуманизация. С моей точки зрения, все четыре аргумента настолько слабы, что не выдерживают даже моей непрофессиональной критики. Впрочем, судите сами.
О каком равноправии в спорте можно говорить, если от природы у всех спортсменов разные физические данные? Более того, спортсмены находятся в разных социальных условиях: одному доступны сверхсовременные, а значит, сверхдорогие костюмы, снаряды и методики тренировок, а другой даже на Олимпиаде выступает в линялых от стирки трусах и озабочен главным образом тем, как бы не повредить их каким-нибудь неосторожным движением. Аналогичная ситуация и с тренерами, которых, как и спортсменов, много — хороших и разных. И вот, кому-то достаётся хороший тренер, а кому-то разный.
Что касается хрупкого здоровья покорителей рекордов, то здесь уместно спросить: а почему нужно относиться к спортсмену, как к пускающему слюни идиоту? Он что, сам не может решить, подвергать ли свой организм риску, принимая допинговый препарат, или выбросить из головы дурацкие мысли о рекордах и первых местах, зато остаться здоровым? Спорт вообще занятие опасное, и среди подстерегающих спортсмена жизненных ловушек, капканов и засад допинг — далеко не самая страшная вещь.
О зрителях и их эвентуальном разочаровании — разговор особый. Дело в том, что кумир, каковым для болельщиков является спортивная звезда, это, как бы, не совсем человек. Sine qua non всякого кумира — отсутствие слабостей. Обожаемый спортсмен по определению не может страдать, например, запором (а это, между прочим, второе по частоте заболевание среди спортивных «профи»; первое же — это, соответственно, импотенция у мужчин и бесплодие у женщин). Разочарование в кумире наступает у зрителей только тогда, когда звезда опускается до уровня обычного человека: не даёт ожидаемых сверхрезультатов, грубо нарушает правила, болеет «негероическими», вроде упомянутой выше констипации, болезнями. Цена, которой достигается результат, зрителя совершенно не интересует. В сущности, спортсмен для публики — это не личность, а всего лишь хорошо упакованное и ловко движущееся мясо, а в некоторых видах спорта, вроде фигурного катания или художественной гимнастики, — ещё и такая анатомическая деталь, которую особо ценящие её французы называют симпатичным словом frimousse. Не берусь адекватно перевести это слово: «мордочка» — слишком грубо, «личико» — слащаво. Хорошо, если бы это слово так и вошло в русский язык в своём оригинальном звучании.
Наконец, последний аргумент — дегуманизация спорта. Тех, кто его выдвигает, я хочу спросить: где вы видели гуманный, благородный и т.п. спорт? Допускаю, что нечто подобное имело место в середине XIX века в колледжах Средней Англии, откуда, собственно, Пьер де Кубертен и вынес свою олимпийскую идею, но что общего у того джентльменского спорта с нынешним, хамским, то есть, я хотел сказать, демократическим? Что вообще человечного и высокого в стремлении быть первым, лучшим, пусть даже не любой ценой?
Между тем, несмотря на драконовские меры антидопинговых служб, спортсмены в некоторых видах спорта поголовно годами сидят на допинге. В этом автору bona fide признавались тяжело- и лёгкоатлеты, гимнасты и пловцы, баскетболисты и фехтовальщики. Увы, а может, к счастью, в упомянутых службах работают всего лишь люди, и не в их силах проверить всех, потому и дисквалифицируют всю команду, если поймают хотя бы одного. Но тут начинается волынка с правами человека, и очень часто «непроверенных», хотя и принимавших допинг, удаётся увести из-под удара. Кроме того, допинговая фармакология в своём развитии на порядок опережает контрольную, антидопинговую. Наконец, допинг-офицеры, как и любые другие чиновники, легко покупаются и продаются, и настроенный на разумный компромисс руководитель команды всегда может «договориться» с соответствующей контрольной службой. Вот это действительно по-человечески: и гуманно, и разумно, и все довольны, кроме, разве что, того лоха в застиранных трусах, у которого нет денег не то что на допинг, а зачастую даже на обратный рейс «Олимпиада — Историческая родина».
Владимир КОЗЛОВСКИЙ
В этой статье кроме фото нет ничего о Франции и французских спортсменов.
Полностью согласна с автором умной и подтвержденной примерами статьи. Она касается далеко не только французских спортсменов. Так зачем их упоминать?
Ну понятное дело, у французских спортсменов всё по честному.Стимуляторы(допинг)они не принимают и в олимпийском движении не участвуют. Молодёжь и постарше не курит и не пьёт, и здоровенькой помрёт.
Вам г-н Nemo, не хватает скандальной светской хроники типа Жан Жакович Руссо нажрался анаболиков перед прыжками через козла? Откройте любую спотивную газету: этот дисквалифицирован, тот отстранён...
Дело же в другом — выше головы не прыгнешь, а очень хочется.
Вам, г-н ЛЛЛ, не стоит возбуждаться. Лучше побегайте в парке Монсо или по набережной Темзы.