Во Франции вышла в свет новая книга Светланы Алексиевич «Время секонд хэнд», это завершающая, пятая книга знаменитого художественно-документального цикла «Голоса yтопии». Французское название «La fin de l'homme rouge ou le Temps du désenchantement». Перевод Софи Бенеш (Sophie Benech). Издательство ACTES SUD.

« La fin de l'homme rouge, ou le temps du désenchantement », dernier ouvrage de Svétlana Aleksiévitch, vient de sortir chez ACTES SUD. Traduction de Sophie Benech. Il s'agit du cinquième et dernier livre de l'auteur appartenant au cycle « Les voix de l'utopie».

Обложка книги

Думаю, Светлану Алексиевич представлять не нужно, её книги известны во многих странах мира, переведены на десятки языков, писательница была награждена множеством престижных международных премий. Но мне захотелось представить её одной строчкой, как это делают в энциклопедиях, и тут я призадумалась. Алексиевич родилась на Украине в украинско-белорусской семье, жила и работала журналистом в Белоруссии, где в советское время и начала писать свои книги. Одно из первых её произведений «У войны неженское лицо» сразу принесло ей мировую известность. Пишет она по-русски. В 2000-е годы писательница переехала жить в Европу. Недавно вернулась к себе на родину в Белоруссию, хотя там её книги запрещают печатать и издавать, её сайт блокируется и недоступен соотечественникам.

Светлана покупает свои книги о Чернобыле в России и раздает их в Белоруссии друзьям и знакомым. Пройдет время, и имя Светланы Алексиевич вместе с редкими мастерами слова конца ХХ — начала ХХI в. будет занесено в энциклопедию мировой литературы наряду с Достоевским, Платоновым, Солженицыным... Назовут ли её русским или белорусским, советским или постсоветским писателем, это неважно. Главное, что книги Светланы Алексиевич — это редчайшие, беспристрастные и бесстрашные свидетели нашего времени. А пока воспользуемся возможностью послушать напрямую писательницу, которая приехала в Париж на представление своей новой книги в издательстве «Actes Sud».

На встрече в издательстве Светлану первым делом спросили, почему она вернулась в Белоруссию.

— Переехала, потому что поняла: диктатура, от которой я уезжала, она только укрепляется, и, кажется, это у нас надолго. За то время, пока меня не было, умерли мои отец и мать, растет без меня маленькая внучка. Ведь кроме того, что ты пишешь книги, ты еще живешь свою маленькую жизнь. И, конечно, связи твоего маленького круга важнее всего. К тому же тот жанр, в котором я работаю, требует, чтоб ты жил рядом с теми людьми, о которых пишешь. Постсоветское пространство напоминает магму, которая все время находится в движении. Два месяца не побудешь дома, в Москве и в других городах, приезжаешь и уже слышишь, что-то произошло, что-то поменялось. Чтобы делать серьезные книги, в общем, надо быть очень честным человеком. И я понимала, что вдали такие книги не напишешь. Конечно, можно жить за границей и достаточно объяснить себе, можно обмануть себя, сказать, что там страшно, плохо дома и остаться, например, в Париже или в Берлине, где я жила. Но если быть честным, такие вещи нельзя позволять. Когда я писала книгу «Цинковые мальчики» о войне в Афганистане, многие мои друзья, моя мама, она была еще жива, меня отговаривали туда ехать, но я понимала, что если я не поеду и буду записывать своих героев дома, какой-то будет неточный звук. Наверное, это и есть моя жизнь, из этого я состою, и таким образом пишутся мои книги.

— По какому принципу вы выбираете своих героев? Меняется ли первоначальный замысел книги после ваших бесед?

— Это зависит от книги. Когда я писала «У войны неженское лицо», этих женщин в то время было много, потому что воевал один миллион женщин. Книга о Чернобыле: мы все — чернобыльцы, я тоже часть этой истории, я — чернобыльский человек. Моя молодая сестра умерла из-за Чернобыля, ей было 35 лет. Книга «Время секонд хэнд» — обо всех нас, участниках и соучастниках того, что произошло. Тут важно найти человека потрясенного, наблюдающего, осмысливающего свою жизнь. Это, наверное, один из десяти из тех, кого я встречаю. И когда я прихожу к такому человеку, я не прихожу к нему как известная писательница, я прихожу как человек этого времени, который тоже хочет многое понять. И мы вместе стараемся сделать эту работу, я помогаю человеку погрузиться в самого себя. И таким образом из сотен голосов получается вот такая симфония, такой роман. Мне кажется, сегодня жизнь идет так быстро, она такая интенсивная, такая плотная, что очень трудно одинокому уму все это передать, осмыслить в слове. Когда люди делают это вместе, получается более точно. В моей последней книге я хотела рассказать о том, что мы пережили за последнее время. Из сотен мнений надо было выбрать магистральные направления. Это, конечно сложно, потому что жизнь сейчас стала такая многообразная, такая цветная, столько в ней хаоса, жизнь распалась на атомы. Иногда кто-то из моих героев обижается, что его мало в книге, или что он совсем не попал в книгу. Но тут, я думаю, писатель должен следовать своему внутреннему голосу. Вы знаете, после выхода «Архипелага ГУЛАГ» многие, кто остался в живых, писали в газеты, говорили, что Солженицын не всю правду рассказал, хотели переписать роман. Представляете себе, чтобы эта книга была переписана теми, о ком идет речь? Нет, конечно, писатель несет ответственность за свое слово. Вот, например, моя цель — создать образ времени. Я хотела рассказать об этом страшном эксперименте, который был произведен над людьми на таком громадном пространстве. Ведь все начиналось с красивой мечты — сделать рай на земле. И, как говорит один мой герой, а осталось море крови и бочки мяса. Нельзя допускать, чтобы такой опыт жизни ушел бесследно, потому что желание построить город солнца будет возвращаться к людям. Сегодня в России, где получился такой несправедливый дикий капитализм, молодые люди опять читают Маркса и снова мечтают о революции. Они говорят: у нас была великая страна, весь мир нас боялся! И Россия, кажется, опять представляет угрозу миру. После того, что у нас ничего не получилось из того, о чем мы мечтали, хотели построить новый мир, в обществе опять накапливается огромная ненависть, ненависть к себе, к геям, к тем, кто не ходит в церковь, к Европе, Америке. Что там варится, в том котле, когда едешь по России, трудно предугадать. И поэтому мне хотелось показать, как началась перестройка, и вообще, что такое русский человек, русская жизнь. Когда я начинаю работать, я стараюсь не насиловать себя, у меня нет идеи, какой именно будет книга. Работая над этой книгой, я сделала для себя много открытий. Я, например, не знала, сколько ненависти накопилось в обществе, я не знала, что так много Сталина в нашей жизни. Люди то и дело обращаются туда, в ту эпоху. И мне стало ясно, что мы еще с этим временем не расстались. Я сначала записываю материал, и потом складывается мировоззрение. Вот из таких открытий потом рождается нужный звук. Долго ищешь этот звук, ту тональность, в которой построишь всю книгу. Это очень важно. Важно найти название книги, когда ты находишь образ того, что хочешь сказать. В начале книги я говорю, что я хочу честно выслушать всех участников социалистической драмы. Мне кажется, что именно сегодня общество созрело для этого разговора, потому что очень многие люди уже исчезли, потому что нам казалось, что вот-вот будет свобода.

— Некоторое время назад вы говорили, что хотите написать книгу о любви...

— Да, действительно, я хочу написать книгу о любви, где мужчины и женщины рассказывают свои истории. Я писала 30 лет историю красной цивилизации, и когда я смотрела, что происходит вокруг, я поняла, вот сейчас приходит её конец и сейчас надо написать эту последнюю книгу. Поэтому я книгу о любви оставила, я надеюсь, напишу её. У меня есть эта идея и еще книга о старости и о смерти, потому что старость — это проблема мира, люди живут теперь дольше, чем раньше. И возникают проблемы — как справиться с этим временем, которое подарила цивилизация, чтобы это была интересная жизнь, и вообще, как человек подходит к этому концу. Наверное, каждый из нас пережил это ощущение, когда или сад цветет, или на небо посмотришь, и мысль приходит: неужели это придется покинуть?

Но даже рассказывая о страшном времени, я рассказываю обо всей человеческой жизни, как человек любил. Мои книги — это не голый сухой документ, это жизнь во всем её многообразии. Ведь зло в реальности, оно не такое чистое, как говорят, зло — этот Сталин. Нет, ведь Сталину помогали осуществлять это зло миллионы помощников, соучастников. В это время они любили, рожали детей, и фактор зла глубоко проник в жизнь. Так что человек все время должен себя сторожить, чтобы не поскользнуться на этом зле. И вот об этом говорит опыт красной цивилизации. В книге есть рассказ, когда один мужчина говорит: я думал, что ГУЛАГ — это Сталин, а вдруг оказывается, что наша красивая тетя Оля донесла на своего брата, который погиб в ГУЛАГе. И он говорит: она такая красивая, у неё такие красивые волосы, она так красиво пела, почему она так сделала?.. Опыт красной цивилизации задает очень много вопросов, которые вообще каждому человеку надо продумать...

S'il fallait présenter Svetlana Aleksiévitch façon encyclopédie, cela donnerait : née en Ukraine, dans une famille biélorusse et ukrainienne, elle travaille d'abord comme journaliste en Biélorussie, où elle commence, dès l'époque soviétique, à écrire ses livres. « La guerre n'a pas un visage de femme », un de ses premiers ouvrages, lui apporte une notoriété quasiment mondiale. Ecrivain de langue russe. Dans les années 2000, elle s'installe en Europe. Il y a peu, elle est retournée vivre en Biélorussie. Ses livres y sont interdits et son site internet bloqué, inaccessible à ses compatriotes.

Mais Svétlana Aléksiévitch, c'est aussi un auteur connu dans le monde entier, dont les livres sont traduits dans des dizaines de langues. Elle a reçu une foule de prix internationaux.

Ses livres sur Tchernobyl, elle les achète en Russie et les distribue à ses amis. Avec le temps, elle sera reconnue comme un des rares maîtres de la littérature universelle, à côté de Dostoïevski, Platonov et Soljénytsine. Qu'elle soit considérée comme écrivain biélorusse ou russe, soviétique ou post-soviétique... Ce qui importe, c'est que ses livres sont des témoins rares, sans parti pris, sans peur, de notre époque.

Lors de sa venue à Actes Sud pour présenter son livre, l'occasion nous fut donnée de l'interroger directement et tout d'abord sur les raisons de son retour en Biélorussie.

• J'y suis retournée, car la dictature que j'avais quittée ne fait que se renforcer et j'ai compris qu'elle allait durer. Pendant mon absence, mes parents sont morts et ma petite fille grandit loin de moi. Certes, je suis écrivain, mais j'ai aussi ma vie toute simple et les liens avec ton cercle le plus intime sont plus importants que tout. En plus le genre littéraire qui est le mien implique que tu vives près de ceux sur qui tu écris. L'espace post-soviétique rappelle un magma toujours en mouvement. Tu passes deux mois loin de Moscou ou d'autres villes et tu t'aperçois que quelque chose a changé. Si tu veux que tes livres soient sérieux, il faut que tu sois très honnête. Loin de chez toi, tu ne peux écrire ce que j'écris. Bien sûr, tu peux te raconter des histoires, dire que c'est dur de vivre ici, il y a la peur et tu peux rester à Paris ou à Berlin, comme je l'ai fait un temps. Mais en toute honnêteté, il est impossible de s'autoriser une telle chose. Quand j'écrivais «les cercueils de plomb», les miens me dissuadaient d'aller dans l'Afghanistan en guerre. Mais qu'aurais- je écrit de chez moi? Cela aurait sonner faux. C'est sans doute ça, ma vie... je suis faite de ça... et mes livres s'écrivent comme ça.

• Selon quel principe choisissez-vous vos héros? Votre projet initial change-t-il, après vos entretiens?
• Cela dépend du livre. Quand j'écrivais «La guerre n'a pas un visage de femme» il y avait alors un million de femmes qui combattaient. Mon livre sur Tchernobyl, j'y suis dedans...nous sommes tous, et moi aussi, de Tchernobyl. Ma jeune sœur est morte à cause de Tchernobyl. Elle avait 35 ans. Mon dernier livre, «La fin de l'homme rouge...» il s'agit de nous, acteurs et co-acteurs de ce qui s'est passé. Ce que je dois trouver, c'est un homme ébranlé, qui observe, qui veut comprendre sa vie. Il y en a peut être un sur dix parmi ceux que je rencontre. C'est lui que je dois trouver; et alors, ce n'est pas l'écrivain célèbre qui va vers lui, mais quelqu'un comme lui qui cherche à comprendre. Et c'est ensemble que nous faisons ce travail; je l'aide à plonger au plus profond de lui-même. Et de ces centaines de voix naît une symphonie, un roman comme le mien. Il me semble que la vie aujourd'hui va si vite, est si dense, si intense, qu'une seule personne ne peut l'écrire. A plusieurs, le résultat est plus précis. Mon dernier livre veut témoigner sur ce que nous avons vécu ces dernières années. De ces centaines d'opinions, il m'a fallu dégager les axes essentiels. C'est évidemment complexe, car la vie est devenue si diverse, si haute en couleur, elle porte tant de chaos; elle semble éclatée en atomes. Il arrive que l'un de mes personnages se vexe, car il apparaît peu ou pas dans mon livre. Or, je pense que l'écrivain doit écouter sa petite voix intérieure. Quand «l'Archipel Goulag» de Soljenitsyne est sorti, beaucoup d'anciens revenus des camps ont écrit: «non, Soljenitsyne ne dit pas la vérité». Et de se proposer de réécrire le livre. Inimaginable! L'écrivain est responsable de sa parole. Mon but, c'est de donner une image de l'époque. Je voulais raconter cette terrible expérience menée sur des hommes dans un espace immense. Et tout avait commencé merveilleusement: créer le paradis sur terre. Et comme le dit un de mes personnages, il en est ressorti une mer de sang et des monceaux de chair. Une telle expérience de vie ne doit pas disparaître sans laisser de traces, car l'envie de créer le paradis sur terre reviendra. En Russie, aujourd'hui, alors que sévit un capitalisme sauvage et tellement injuste, des jeunes gens relisent Marx, rêvent de révolution. Nous avions un grand pays, disent-ils, le monde entier nous craignait. Aujourd'hui, à nouveau, il semble que la Russie soit une menace pour le monde. Nous avons voulu bâtir un monde nouveau et ça n'a pas marché; du coup, la haine s'accumule dans notre société: haine à l'égard de soi, haine à l'égard des gays, de ceux qui ne vont pas à l'église, de l'Europe, de l'Amérique. Difficile de savoir ce qui bout dans ce chaudron. C'est pourquoi j'ai eu envie de montrer comment cela a commencé avec la péréstroïka, montrer l'homme russe, la vie russe. Au début de mon travail d'écriture, j'essaie de ne pas me mettre la pression. Je n'ai pas d'idée précise sur le livre. Durant ce dernier travail, j'ai fait beaucoup de découvertes. Par exemple, je ne savais pas qu'il y avait tant de haine dans le pays. Je ne savais pas qu'il y avait tant de Staline. Les gens à tout propos retournent vers cette période; j'ai alors compris que nous ne l'avions toujours pas quittée. Je rassemble le matériau, ensuite je l'étudie et ma vision se construit ainsi. C'est comme ça que je trouve le son juste. Trouver la tonalité juste, c'est ça qui est difficile, mais c'est ce qui permet de construire le livre. Après seulement, tu trouves le titre qui le portera. Au début de mon ouvrage j'explique que je veux écouter sincèrement ceux que j'interroge, tous acteurs du drame socialiste. Il me semble que le temps est venu de cette conversation, la société y est prête. Car beaucoup ont déjà disparu et il nous semblait alors qu'enfin la liberté était tout proche.
• Il n'y a pas longtemps, vous disiez que vous vouliez écrire un livre sur l'amour...
• Oui, c'est vrai, un livre où hommes et femmes raconteraient leurs histoires. Voilà 30 ans que j'écris sur la civilisation rouge...elle est en train de disparaître totalement. Donc ce dernier ouvrage s'imposait à moi. Le livre sur l'amour attendra mais j'espère que je l'écrirai. Je voudrais écrire aussi sur la vieillesse et sur la mort. La vieillesse est devenue un problème universel, car on vit plus longtemps qu'avant et ce cadeau de la civilisation pose de nombreux nouveaux problèmes: que fait on de ce temps offert? Comment avoir une vie intéressante? Et comment l'homme va-t-il vers cette fin? Chacun de nous a éprouvé ce sentiment quand le jardin est en fleurs ou que tu regardes le ciel: il faudra vraiment quitter tout cela?
• Même quand je parle des temps terribles, je pars toujours de la vie humaine simple. Je n'écris pas des essais bruts et secs, je parle de la vie dans toute sa diversité. Dans la réalité, le mal ne peut être isolé comme on dit: le mal, c'est Staline; mais des millions de personnes ont participé à ce mal. Ils ont aimé, fait des enfants, et ce mal a pénétré partout. Il nous faut donc être toujours sur nos gardes pour ne pas trébucher encore sur lui. C'est de cela que parle mon livre. Il y a le récit d'un homme qui nous dit: «pour moi, le Goulag c'était Staline, et puis un jour, j'apprends que notre jolie tante Olia a dénoncé son propre frère qui a été déporté et est mort au Goulag. Elle, si jolie, avec de si beaux cheveux, qui chantait si bien, pourquoi a-t-elle fait ça?» L'expérience rouge pose beaucoup de questions et c'est chacun qui doit y réfléchir.