Меню

Русский очевидецL'Observateur russeФранцузская газета на русском языке

Меню
вторник, 8 октября 2024
вторник, 8 октября 2024

Дама Додина

Елена ЯКУНИНА0:40, 23 января 2012Зарубежная РоссияРаспечатать

В «Пиковой даме» сошлись два гиганта. Ну, нам это понятно. А французам?

dame-pique

Сцена из спектакля ©Opéra national de Paris/ Elisa Haberer

Кто для них Пушкин? Поэт и писатель или величина, соразмерная Толстому и Достоевскому — двум русским избранникам на земле романтика Гюго?

«Как красив и мелодичен ваш язык, ничего не понимаю, но слушать так приятно!» — к таким фразам относишься сначала недоверчиво, четверть века спустя вполне привыкаешь. Может, действительно, для чужого уха есть в нем особая мелодика?

Так или иначе, на премьере оперы, идущей на русском языке в огромном зале Опера Бастий, занято было все — до последнего кресла последнего шестого яруса. Всего 2700 мест.

Лев Додин впервые поставил «Пиковую даму» на этой сцене еще в 1999 году. Потом, в начале нулевых, пару раз возобновил спектакль. Теперь состоялся ввод нового состава исполнителей. У художественного руководителя санкт-петербургского Малого театра это не первый опыт работы в Опера Бастий. Здесь уже шла его опера «Саломея».

В XXI веке режиссеру должно быть, как рыцарю на распутье. По-старому оперу ставить уже нельзя. Идти новой дорогой — нацепить на главного героя (конца XVIII века) джинсы, а его избранницу пустить на сцену в неглиже — путь, часто используемый, ибо не требующий особого напряжения мысли. Можно отказаться от примитивного эпатажа, тогда придется думать. Лев Додин, спасибо ему, не отправил  Германна  куда-нибудь в супермодное загородное казино.

Для тех, кто запамятовал либо никогда не читал, напомним, что повесть Александра Сергеевича заканчивается тем, что Германн  попадает в знаменитую санкт-петербургскую Обуховскую больницу для душевнобольных. У Додина действие ровно так и начинается. И там, в окружении бело-салатных стен,  Германн в белой больничной пижаме бредит на железной койке. Память на время возвращается к страдальцу, и тот вспоминает, чем он жил до сей мрачной поры.

_dsc7609

Сцена из спектакля ©Opéra national de Paris/ Elisa Haberer

А жил он картами. Персонажи из нормального мира появляются на высокой площадке у задника сцены и постепенно спускаются к больному. Там они смешиваются с пациентами печально известного заведения. В хоре и горничные графини, и медбратья, и тронутые умом девицы. Поют мощно, играют здорово.

Смотришь на всю эту картину и понимаешь, что классика жива и актуальна. От игр сходили с ума двести лет назад, сходят и сейчас. Легкие деньги манили тогда, а уж как востребованы сейчас, россиянам лучше знать.

Опера — искусство высокое по определению. Приблизить его к нынешнему homo sapiens не есть опустить. Лев Додин нашел, кажется, верное решение. Он, вроде бы, и сохранил атмосферу далекого времени — парадная лестница с мраморными статуями в доме графини, ее сногсшибательные туалеты с кринолинами и фижмами, элегантные мужские платья онегинской поры, манеры, движения. И вместе с тем подвел ту эпоху к нашей, сегодняшней, обозначив общие проблемы, те же несчастья. Приблизил, как ни странно, за счет рассказа из сумасшедшего дома.

Петр Ильич от предложения положить очередные пушкинские строки на музыку («Евгения Онегина» он написал за десять лет до того) решительно отказался, дескать, не его это сюжет. Потом год думал. Опера получилась на все времена.

Германна в Париже поет Владимир Галузин. Как гласит французская программа спектакля, один из лучших Германнов на сегодняшний день. Он не близок к пушкинскому образу с профилем Наполеона и душой Мефистофеля, а своим лысеющим затылком, согбенной спиной да в широком коричневом халате скорее напоминает персонажа Гоголя. Но тенор прекрасный. Из Мариинского театра (как и Галузин) на роль графини приглашена Лариса Дьядкова. Наверное, только живя в Санкт-Петербурге и равняясь на памятник великой императрицы, можно выработать такую стать, походку, жест. И петь по-царски.

Оркестром руководит Дмитрий Юровский, главный дирижер Королевской Фламандской оперы. Молодой и талантливый.

Балеты П.И. Чайковского редко сходят с французской сцены. А «Щелкунчик» в Опера Гарнье — символ рождественского Парижа. Русская опера — явление куда более редкое. И более яркое. Ее с другими не спутаешь. Особенно явственно это чувствуется в Европах — «слаще звуков Моцáрта», как поет в «Пиковой даме» Томский.

В конце спектакля публика долго аплодировала исполнителям. Когда вышел режиссер, по углам зала настороженно зашумели. Психиатрия на оперной сцене пугает не меньше, чем в жизни.

Опера Бастий
До 6 февраля 2012

2 комментария

  1. Сергей Дрезнин:

    \"Саломея\" его была никакая (кроме за 7 покрывалами обнаженной солистки).

  2. Sveta:

    Замечательно, Елена! Получилось очень познавательно. Много такта по неоднозначному факту искусства. «Дама» все же непроста для восприятия. Да ругать всегда легче, а рассказать, как говорится, по-хорошему, не предубеждая читателя, это – щедрость. Дай вам этого Господь побольше, а вы – нам.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Отправить сообщение об ошибке
  1. (обязательно)
  2. (корректный e-mail)