Меню

Русский очевидецL'Observateur russeФранцузская газета на русском языке

Меню
суббота, 7 декабря 2024
суббота, 7 декабря 2024

Смерть Франсуа Каванна

Кира САПГИР 0:36, 5 февраля 2014ОбществоРаспечатать

В конце января 2014 года ушел в скомороший рай магистр французской «ёрной магии» Франсуа Каванна, подаривший человечеству «Харакири» — «злой и глупый журнал», а на самом деле гротескный и беспардонный, переродившийся впоследствии в «Шарли Эбдо».

Fin janvier 2014, le maître français de l'humour, François Cavanna, est monté au paradis de la plaisanterie. Il a offert au monde Hara-Kiri, « journal bête et méchant », et effectivement grotesque et impertinent, qui s'est par la suite transformé en Charlie Hebdo.

francois_cavannawikipediaorg

Francois Cavanna. Photo: wikipedia.org

Смех, как известно, консервирует: Франсуа Каванна, родившийся 22 февраля 1923 года, прожил ровно 90 лет. При этом юмор еще и тонизирует. В особенности если он, как у Каванна, настоян на жгучем перце сарказма, преподнесен под едким соусом издевки над лицемерием, ксенофобией, официальщиной устоявшихся институций, то бишь на политнекорректности чистейшей воды...

Франсуа Каванна родился в городке Ножан-сюр-Марн под Парижем, в рабочей семье. Мальчишки дразнили его Rital — «итальяшка», поскольку его отец был итальянским рабочим-эмигрантом. Стоит напомнить, что в первой половине ХХ века во Франции не жаловали «наемную иностранную рабсилу», будь то даже братья-католики из Италии, Испании, Португалии... В дальнейшем в романе «Les Ritals» Каванна описал нравы итальянской общины своего детства.

В годы оккупации Каванна в принудительном порядке был угнан на работу в Берлин, на военный завод. Там он познал изнурительный труд, унижения и встретил любовь своей жизни — русскую девушку Марию, которую пригнали в Германию немцы. В 1945 году, по окончании войны, Мария сгинула, как многие тогда. Каванна так и не смог ее отыскать.

«Марии Иосифовне Татарченко, где бы она ни находилась. И еще: Анне, Ирине, Наде, Клавдии-Большой, Надежде, Любе /.../ И еще: всем тем, /.../ которые не были ни героями, ни предателями, ни мучениками, ни палачами. В общем, бедолагам, таким, как я сам...» посвятил Каванна свою книгу «Les Russkoffы» («Русачки», 1979).

Вернувшись во Францию, Каванна подвизается в журнальчике анархистов «Зеро» («Ноль»). Там он обретает свое alter ego в лице Жоржа Бертье (1929—2005 гг.) Этот духовный побратим Каванна — впоследствии Профессор Шорон (эти два слова навсегда произносятся только слитно) — сам по себе олицетворял карикатурную криптограмму: в кителе, с гладко выбритым черепом, похожим на биллиардный шар. Вместе Каванна и Профессор Шорон создают в 60-е годы сатирический журнал. Он называется «Харакири» с подзаголовком «злой и глупый журнал». На обложке первого номера, появившегося 9 сентября 1960 года, смеющийся самурай вскрывал себе живот с помощью застежки-молнии. Подпись гласила: «Верх идиотизма».

На первый взгляд, да и на второй, смех в «Харакири» был отнюдь не привычным гуманным «смехом сквозь слезы». При этом ёрничество в «злом и глупом» журнале иногда внешне выглядело ложно наивно. Так, в одном из номеров «Харакири» была помещена анкета: «Вы садо или мазо?» И там же давался список «стр-р-рашных извращений»! Один из примеров: муж-садист просит супругу испечь ему любимый пирог. Когда же пирог почти готов, подлец заставляет жену заниматься любовью... и не пускает жертву в кухню, откуда все сильнее пахнет паленым!

Или вот такое фото: члены редакции шлепают по навозу. «Отчего им так хорошо?» — вопрошает журнал. «Оттого, что они в дерьме». (Здесь на вооружении старая французская примета: вступившего в дерьмо ждет удача).

В «Харакири» трудилась плеяда талантливейших карикатуристов во главе с Каванна, который сам рисовал. Кабю сделал своим персонажем среднего француза, нафаршированного предрассудками. Воленски разрабатывал сексуальную тематику, а Жебе и Сине — антимилитаристскую и антиклерикальную. Художник голландского происхождения Виллем (впоследствии перешедший в «Либерасьон») отслеживал диктаторские черточки в каждом политическом деятеле. И черной звездой блистал гениальный абсурдист-карикатурист польского происхождения — Топор.

Для Каванна и Профессора Шорона не существовало никаких табу, принципиально не было ничего сакрального или аморального. И их самих нельзя было вписать в определенную категорию; они не были ни интеллектуалами, ни даже интеллигентами — просто у них были «другие мозги», по-иному работала голова. Неистовые анархисты, они были олицетворением непокорности стереотипам. Оттого в руководимом ими журнале юмор всегда был чистым издевательством, настоящим хулиганством на бумаге, которая, как выяснилось, терпит не всё...

Глумливые заголовки в «Харакири» являли собой нарочитую вульгарность высокой пробы: «Культ — ну его в зад», «Ка-ка и Ха-ха», «Порно-град», словом, было от чего взбеситься мещанину. Но триумфом «высочайшего дурного вкуса» стал «некро-реалистический» фарс по поводу смерти Генерала де Голля (в ноябре 1970 года). Заметочка в «Харакири» была помещена в рубрике мелких происшествий и озаглавлена: «Трагический бал в Коломбэ: 1 погибший». (NB. Коломбэ — местожительство Де Голля.) Именно после этого «Харакири» был власть предержащими запрещен. Однако спустя недолгое время опальный журнал перевоплотился в еженедельник «Шарли Эбдо». То был достойный преемник «Харакири»: когда в 1974 году умер Жорж Помпиду, на его обложке появился портрет покойного президента, крест-накрест перечеркнутый красным с циничной надписью: «Это не должно повториться». Конечно же, и этот сатирический орган был объектом непрерывных судебных разбирательств, влекущих за собой крупные штрафы. И тогда «Шарли Эбдо» временно закрылся в 1985 году.

Каванна был «экстремистом» перед лицом экстремальных ситуаций, хотя его «черный» юмор, будем откровенны, зачастую преступал границы дозволенного.

Хотя, вообще-то, само понятие «жесткого юмора» довольно условно. «Чернуха», абсурд призваны не пугать, а помогать избавляться от кошмаров, загнанных в темный угол подсознания, предохранять людей от таких эмоций, как гнев, отвращение и боязнь, предлагая выход в насмешке над собой, а ведь это на самом деле и есть путь человека к подлинной свободе.

Профессор Шорон скончался в возрасте 75 лет после тяжкой болезни. О смерти друга Каванна написал в «Шарли-Эбдо» (воскресшем в 1992 году):

«Он умер, ну что тут прикажете сделать?! Это кусок меня, и его больше нет. Большой кусок, и мне больно».

А вот теперь угас и сам Великий Ёрник.

Он был великолепным стилистом в духе Рабле. Это был буян и скандалист, крикун с нежным кровоточащим сердцем, яростно боровшийся с пороками нашего общества.

...Когда угасают звезды черного юмора, хочется пожелать одного — чтобы серый юмор не попытался их затмить.

***

Хохмы Каванна

«Чем человек глупее, тем сильнее он боится выглядеть глупцом».

«Деньги надо презирать, в особенности мелочь».

«Американцу прощают любую благоглупость оттого, что он — властелин мира».

От редакции. В ближайшем номере читайте о русском эмигрантском последователе «Харакири».

Le rire, comme chacun sait, conserve : François Cavanna, né le 22 février 1923, a vécu exactement quatre-vingt-dix ans. De surcroît, l'humour tonifie. Particulièrement s'il est, comme chez Cavanna, relevé d'une pointe de sarcasme, servi avec une sauce mordante de raillerie pour recouvrir l'hypocrisie, la xénophobie, l'autorité des institutions en place, l'impertinence politique...

François Cavanna est né à Nogent-sur-Marne, près de Paris, dans une famille d'ouvriers. Les enfants le surnommaient le Rital car son père était un ouvrier immigré italien. Rappelons que, durant la première moitié du ХХe siècle en France, on ne voulait pas de « main-d'œuvre salariée étrangère », même s'il s'agissait de frères catholiques du Portugal, d'Italie ou d'Espagne... Par la suite, dans son roman Les Ritals, Cavanna a décrit les mœurs de la communauté italienne de son enfance.

Pendant les années d'occupation, Cavanna a été forcé d'aller à Berlin travailler dans une usine de guerre. Il y a appris le travail éreintant, les humiliations et a rencontré l'amour de sa vie, Maria, une jeune fille russe amenée en Allemagne par les Allemands. En 1945, à la fin de la guerre, Maria a disparu, comme beaucoup d'autres à l'époque. Cavanna n'a jamais pu la retrouver.

Cavanna a dédié son livre Les Russkoffs (1979) « A Maria Iossifovna Tatartchenko, où qu'elle puisse être. Et aussi : à Anna, à Irina, à Nadia, à la grande Klavdia, à Nadièjda, à Louba [...] Et aussi : à tous ceux [...] qui ne furent ni des héros, ni des traîtres, ni des bourreaux, ni des martyrs, mais simplement, comme moi, des bons cons... ».

Une fois rentré en France, Cavanna a travaillé au journal d'anarchistes Zéro. Là-bas, il a trouvé son alter ego en la personne de Georges Bernier (1929—2005). Ce frère spirituel de Cavanna, qui deviendra par la suite le Professeur Choron (deux mots que l'on ne peut plus prononcer séparément), était l'incarnation même d'une caricature : en tunique, le crâne rasé de près, tel une boule de billard. Ensemble, dans les années soixante, Cavanna et le Professeur Choron ont créé un journal satirique appelé Hara-Kiri et sous-titré « journal bête et méchant ». Sur la couverture du premier numéro, sorti le 9 septembre 1960, un samouraï rieur s'ouvre le ventre à l'aide d'une fermeture éclair. La titre annonçait : « Honni soit qui mal y panse ».

A première vue, et même à deuxième vue, le rire dans Hara-Kiri ne ressemblait pas du tout à l'habituel « rire aux larmes » des hommes.  En outre, l'humour du journal « bête et méchant » paraissait parfois faussement naïf. Ainsi, dans un de ses numéros, Hara-Kiri a lancé une enquête : « Vous êtes sado ou maso ? », suivie d'une liste de « terrrribles perversions » ! Parmi elles : un mari sadique demande à son épouse de lui préparer son gâteau préféré. Quand le gâteau est presque prêt, le fripon contraint sa femme à s'occuper de lui... Il empêche sa victime d'entrer dans la cuisine d'où s'échappe une odeur de brûlé de plus en plus forte !

Ou encore la photo où les membres de la rédaction pataugent dans le fumier. « Pourquoi sont-ils si bien ? », demandait le journal. « Parce qu'ils sont dans la merde » (et que, selon une vieille croyance populaire française, marcher dans la merde porte chance).

Une pléiade de caricaturistes talentueux, Cavanna, également dessinateur, en tête, a travaillé à Hara-Kiri. Cabu créait des personnages représentant le français moyen, bourré de préjugés. Wolinski exploitait la thématique sexuelle et Gébé et Siné, celle de l'antimilitarisme et de l'anticléricalisme. Le dessinateur d'origine hollandaise, Willem, qui a par la suite travaillé à Libération, mettait en relief les points communs entre les dictateurs et chaque politicien. Enfin, Topor, un fabuleux caricaturiste absurde, était particulièrement brillant.

Pour Cavanna et le Professeur Choron, les tabous n'existaient pas et rien n'était sacré ou amoral. Eux-mêmes ne pouvaient être rangés dans aucune catégorie ; ils n'étaient ni intellectuels, ni même particulièrement intelligents, mais avaient simplement un « cerveau différent », leur tête fonctionnait autrement. Anarchistes effrénés, ils incarnaient parfaitement les stéréotypes de l'insoumission. Ainsi, dans le journal qu'ils dirigeaient, l'humour était toujours purement moqueur, du véritable hooliganisme sur papier que, comme il a été démontré, tout le monde ne supportait pas...

Les titres railleurs de Hara-Kiri faisaient preuve d'une vulgarité intentionnelle de grande valeur : « Le culte est dans le cul », « Cа-cа et Hа-hа », « Pornoland », bref, il y avait de quoi faire enrager les bourgeois. Cependant, la farce « nécro-réaliste » sur la mort de Charles de Gaulle (en novembre 1970) s'est transformée en triomphe du « plus haut mauvais goût ». L'article d'Hara-Kiri a été publié dans la rubrique des faits divers et avait pour titre : « Bal tragique à Colombey : 1 mort » (NB. De Gaulle vivait à Colombey). C'est après cela que Hara-Kiri a été interdit par les autorités. Néanmoins, peu après, le journal disgracié s'est transformé en hebdomadaire, Charlie Hebdo. Il était le digne héritier de Hara-Kiri : quand Georges Pompidou mourut en 1974, sa couverture montrait un portrait du président défunt, barré d'une croix rouge, avec le titre cynique : « Plus jamais ça ». Bien sûr, cet organe satyrique a continuellement fait l'objet de débats judiciaires qui lui ont valu de belles amendes. Charlie Hebdo a alors temporairement disparu en 1985.

Cavanna était « extrémiste » seulement face aux situations extrêmes, bien que son humour noir, pour être honnête, dépassait parfois les limites du légal.

Pourtant, d'une manière générale, la notion « d'humour acerbe » est assez conventionnée. « La noirceur » et l'absurde ne sont pas là pour effrayer mais pour aider à se délivrer des cauchemars refoulés dans un coin du subconscient, à protéger les gens d'émotions telles que la colère, le dégout et la peur grâce à l'autodérision, qui constitue en effet le chemin vers la liberté.

Le Professeur Choron s'est éteint à l'âge de soixante-quinze ans des suites d'une maladie grave. Cavanna a commenté la mort de son ami dans Charlie Hebdo (ressuscité en 1992) :

« Il est mort, que voulez-vous donc que je fasse ?! C'est une partie de moi qui n'est plus. Une grande partie, et cela me fait mal ».

Désormais, c'est le Grand Satire qui s'est éteint.

Il était un excellent écrivain rabelaisien. C'était un tapageur et un provocateur, un chahuteur au cœur tendre qui a furieusement combattu les vices de notre société.

...Quand les étoiles de l'humour noir s'éteignent, il ne reste qu'à espérer que l'humour médiocre ne tentera pas de les éclipser.

***

Paroles de Cavanna

«Plus on est con, plus on a peur de passer pour un con ».

« Il faut mépriser l'argent, surtout la petite monnaie. »

14 комментариев

  1. Bear:

    Ушел из жизни человек, олицетворявший простую истину, одну из тех, что лежат в основе европейской цивилизации (а французской – в особенности): «смеяться можно надо всем – смех неподсуден по определению». В средневековье эту истину с риском для жизни отстаивали шуты и скоморохи. В эпоху Просвещения взяли на вооружение монархи, и первым – царь Петр. В XX в. – «черный юмор», позволявший выживать и в лагерях, и в гетто. А вот сейчас новые атаки: от терактов за карикатуры на Мухаммеда в мусульманском мире до закрытия выставок в православном; от смертельных приговоров писателям (Салман Рушди) до ареста поп-музыкантов; от угроз подать в суд за «еврохохлов» на Майдане до вынужденных извинений политиков за «глупую шутку». Франсуа Каванн был одним из тех, кто защищал наше с вами свободное пространство. Мир его праху.

    Спасибо, Кира

  2. Olga Vlasova:

    Его творчество, такое насущное, живое и «уместное», мне кажется незаменимым в своем жанре. В его романах он позволял себе завидную позицию – быть самим собой !

    Я хотела автограф на одной из его книг в моей коллекции. Но время беспощадно отняло у меня эту возможность.

    Похороны завтра в 14:30 на кладбище Пэр-Ляшэз (Père-Lachaise).

  3. Кира:

    Спасибо, дорогой Bear, за Ваш отзыв — по-насоящему достойное послесловие к моему скромному опусу.

    С уважением — К. Сапгир

  4. Michel:

    Бэр почему-то забыл упомянуть жест «кенель» перед еврейскими святынями. Тоже «удачная шутка»? Сомневаюсь.

  5. Bear:

    Alena, где Вы? Тетя, он первым начал!!!!!

    Мичел, жест «кенель» — это «bra d'honneur» импотентов: жест зависти, ибо просто не стоит. Даже рука. Где Вы в моем тексте нашли деления на удачные или неудачные шутки? Но, повторяю: это исконное право человека – шутить. За неудачные шутки в нашем несовершенном мире иногда приходится платить. Для этого надо иметь мужество. Вынужденное извинение за шутку – признак отсутствия оного. Как известно, один угрюмый рыцарь, однажды неудачно пошутивший, платил за это обликом Коровьева. Но ведь от шутки не отказался. Просто оплатил ее по счетам...

  6. Michel:

    Ещё одна версия о значении жеста «кенель» и, к сожалению, не самая умная. Но более безобидная, чем версия французского министра вн.дел. Однако. я имел в виду другое — двойной стандарт по отношению к богохульству в зависимости от национальности и/или религии обиженных.

  7. Bear:

    Taк не стоИт и по версии министра вн. дел: у нацистов рука стояла, а у этого типа что? А что касается двойных стандартов, то это – не ко мне, дорогой. Я признаю право смеяться всех надо всем. Но, соответсвенно, и оппонентам должно быть дано такое право. Ведь если я отпущу пяток шуток по поводу Дьедонне, меня тут же обвинят в расизме. Америка потеряла чувство юмора в принципе, способность к сатире и сарказму – все можно объявить неполиткорректным. И распространяет эту заразу на весь мир. Парадокс в том, что даже их антипод, Россия, заразилась. Только во главу угла ставит борьбу с пропагандой экстремизма. А шутки этого чудака на букву «мама» стоят лишь только шуток, пародий и карикатур, пусть злых, жестких, даже оскорбительных и размазывающих по стенке. Заслужил. Но не более того.

  8. татьяна:

    Не знаю, что должно произойти с человеком, какое бедствие или умопомрачение, чтобы для него не осталось ничего святого. Даже де Сад под конец жизни сознавал. что он натворил, и просил похоронить его так, чтобы ни место захоронения не было известно, ни памяти о нем у людей не осталось. А ведь для Каванны святое и сакральное существовало, иначе не хранил бы он 30 с лишним лет память о любимой девушке. В общем, всеобъемлющая ирония — это какое-то психическое, увы, повреждение... Может быть, война так его потрясла?..

  9. Божественный Маркиз Татьяне:

    Стендаль говорил: отсутствие вкуса ведет к преступлению. А назойливая политкорректность не послевкусие ли она?

  10. galol:

    «смеяться можно надо всем – смех неподсуден по определению» — !!! Какое чудное заявление! Следуя этой логике давайте же посмеемся над тем что произошло!!?? Это как?

    Я согласна, смейся над самим собой сколько угодно, но смеяться зная, что ты делаешь больно другим, непонимаю!!! Была бы очень признательна, если бы кто то доступно объяснил мне это!

  11. Bear:

    Длю galol. Посмеяться не только можно, но и необходимо. Правда смех может оказаться саркастическим, начиная с : «Ну что, господа, политики, доигрались с политкорректностью и теориями мультикультуризма?..» (могу продолжить, но боюсь, что редакцию не пропустит). Ну, а карикатуры на событие уже сам журнал опубликовал и перепечатаны другими изданиями. Грустные карикатуры, правда, и грустный смех. Ну, а веселым ему с чего быть? Madame, смех может быть веселым и трагическим, злым и добрым, грустным и задумчивым, саркастическим и ироническим. Смейтесь господа, смейтесь, даже на эшафоте. Вспомноте Левитанского «Иронический человек»: «Но дело не в том — как меч у него остер, / а в том — как идет с улыбкою на костер / и как перед этим он произносит:- Да, / горячий денек — не правда ли, господа!». И пусть вас не остановят те, кто не умеет смеяться и хочет лишить других этого права.

  12. КС:

    Браво, Г-н BEAR!

    Vive la France!

  13. Christophe:

    Si vous avez des informations sur Maria TATARSCHENKOWA ... Merci !

  14. Аноним:

    Маша(главная героиня романа) после войны вернулась в родные края.Жила в селе Осиново Луганской области (Украина).низкий поклон Франсуа Каванна за книгу"Русачки",за то, что через десятилетия пронёс светлое, тёплое чувство к украинской девушке, нашей землячке.Уважаемый представитель,звонивший в село Осиново 04.02.2018 года,информация о Маше собрана.Звоните.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Отправить сообщение об ошибке
  1. (обязательно)
  2. (корректный e-mail)