«Если б был я художником, то на конец путешествия не пожалел бы ни красного, ни жёлтого цвета, потому что казалось мне, будто все мы немного безумными стали...» — писал швейцарец Фредерик-Луи Солер, более известный как Блез Сендрар. Его знаковая поэтическая книга «Транссибирская магистраль» вышла в 1913 году.

А сегодня, сто лет спустя после этого воображаемого путешествия, на российском стенде Парижского книжного салона на Porte de Versаilles собрались известные французские писатели, участники «Экспедиции Енисей», состоявшейся с 20 по 30 июля прошлого года. Это — Элизабет Барийе, Франсуа Беллек, Жюльен Бержо, Оливье Блейс, Ерик Фай, Доминик Фернандез, Ферранте Ферранти, Лоик Финаз, Кристиан Гарсан, Вера Михальски, Даниель Сальнав. В плавании приняли участие и их российские коллеги: Юрий Кублановский, Евгений Бунимович, Константин Мильчин, Ирина Барметова и Наталья Поленова. Проект был подготовлен Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям РФ и стал одним из самых масштабных мероприятий в рамках очередного перекрестного Русско-французского сезона языка и литературы.

« Si j'étais un peintre, je déverserais beaucoup de rouge beaucoup de  jaune sur la fin de ce voyage, car je crois bien que nous étions tous un peu fous... » ce sont les mots de Frédéric Louis Sauser, écrivain suisse, plus connu sous le nom de Blaise Cendrars. Son ouvrage célébrissime  « Prose du Transsibérien » a été publié en 1913.

Aujourd'hui, 100 ans après ce voyage imaginaire, le salon du livre de la  Porte de Versailles a accueilli les écrivains français qui ont participé à « l'expédition Iénisséï » du 20 au 30 juillet 2012. Il s'agit d'Elisabeth Barillé, François Bellec, Julien Bergeaud, Olivier Bléys, Eric Faille, Loïc Finaz, Christian Garcin, Véra Michalski, Dominique Fernandez, Ferrante Ferranti, Danièle Sallenave. Ils étaient accompagnés de leurs collègues russes: Youiri Kloubanovski, Evgénii Bounimovitch, Konstantine Miltchine , Irina Barmétova et Natalia Poliénova. Le projet a été élaboré par l'agence de la presse et des médias de la fédération de Russie; il a été la plus  importante initiative de la nouvelle saison franco-russe croisée langue et littérature.

Стенд России | Stand de la Russie ©Henri Martin

Начав путешествие в Абакане, «литературный пароход» проследовал вниз по Енисею через Шушенское, Минусинск, Красноярск, Енисейск, Дудинку, Норильск.

Разумеется, этот «крутой маршрут» французских современных литераторов мало общего имеет со сполохами «слепящей тьмы ГУЛАГа», описанной в книгах П. Ригуло и Ж. Росси. Мало общего тут и с пресловутыми поездками по СССР «прогрессивных» французских писателей, обласканных советской властью. Тогда «от Москвы до самых до окраин» пропутешествовали паломники-«попутчики»: Ромен Роллан, Андре Мальро, Анри Барбюс, Андре Жид, «балканский Горький» Панаит Истрати. Этих двух последних не обманули советские «потемкинские деревни». Они не стали писать «заказуху», а непредвзято отчитались о «показухе», издав разгромные книги об увиденном в Стране Советов. Тем самым «неблагодарные» стали мишенью яростных атак французских коммунистов и persona non grata для разъяренного Кремля.

Сейчас иные времена. Нет более ГУЛАГа. Нет колхозов, да и показухи тоже, в общем-то, нет. Да она и не нужна.

Самой же экспедиции «Енисей» почти целиком посвящен ноябрьский номер журнала «Октябрь». Читая опубликованные там (весьма, кстати, осторожные) интервью, невольно вспоминаешь известное высказывание Андре Жида: «С добрыми чувствами добрую литературу не сотворишь...»

— Почему именно «Октябрь» занялся организацией этого путешествия? — спрашиваю я у Ирины Барметовой, главного редактора журнала и куратора проекта.

— Волею судеб, наверно. Ведь в 2010 году «Октябрь» занимался путешествием французских писателей от Москвы до Владивостока по Транссибирской магистрали. Эта сухопутная поездка была, так сказать, «горизонтальной» — с Запада на Восток. А нынешняя, по Енисею, будучи вертикальной, с юга на север, образовала с предыдущей этакий «русский крест».

— А каков был принцип отбора для французского литературного десанта? По значимости авторов? По их интересу к России, просто из-за любви к путешествиям?

— Российская сторона в этом вопросе всецело доверилась французскому институту «Кюльтюр Франс».

— И каковы должны быть результаты поездки, на ваш взгляд?

— Мы возлагаем большие надежды на Доминика Фернандеса, академика, Гонкуровского лауреата. Этот автор биографии П.И.  Чайковского неутомимо путешествует по России. Готовит книгу и контр-адмирал Франсуа Белек, пишет роман Оливье Блейс. Вслед за Сендраром Элизабет Барийе написала поэму «Сибирь», а Кристиан Гарсан уже издал роман, который он как раз сейчас подписывает на стенде «Вердье» (на Парижском книжном салоне — прим.ред.) Я же вместе с журналистом Константином Мильчиным брала у них интервью прямо на борту парохода.

— Что это был за пароход?

— Мы плыли на самом обычном рейсовом теплоходе «Александр Матросов». С нами ехали обычные пассажиры, везли мебель, велосипеды, животных, различные покупки. А еще ехала на гастроли местная рок-группа. Знаете, ведь Енисей — единственная дорога от Красноярска до Дудинки, водный путь, по которому можно продвигаться всего несколько летних месяцев в году.

— Каковым было общее восприятие французскими литераторами Енисея, Сибири? Как сочетаются миф и реальность в их восприятии?

— Для французов, да и для русских Сибирь и сегодня миф. Это «терра инкогнита», где что-то происходит, но остается за рамками восприятия. Столкновение реальности и мифа стало главным итогом путешествия, причем реальность оказалась сильнее и необъяснимее мифа. И в интервью-монологах, опубликованных в «Октябре», превалирует слово «одиночество». Громадная молчащая земля, мощная река, первозданная тайга для нас, горожан, создает ощущение иной реальности, другой действительности, даже другой планеты! И при этом по берегам горели леса, мы два дня продвигались сквозь дым, полностью скрывавший берег.

— Что изменилось в этих местах со времен, о которых писал П. Ригуло?

— Конечно, лагерей там больше нет. Но память о них есть, в том числе и у французов. Приехав в Норильск, мы посетили «Норильскую Голгофу» — памятник погибшим зекам, строившим Норильск. Там стоят храмы всех конфессий. И колокол там не перестает бить!

 — Отчего-то в интервью французов, опубликованных в журнале, обо всем этом говорится сравнительно мало. Почему?

— Скорее всего оттого, что их интересует скорее будущее этого края, нежели его прошлое. А это будущее сегодня под вопросом. Развитие региона слабое. Во время поездки у нас молчали мобильные телефоны, отключился интернет. К некоторым деревням мы даже не смогли пристать, потому что разрушены причалы. И население радостно доплывало до нас на лодках. Ну, чем не Венеция!

 — Что изменилось для вас после прохождения «крутого маршрута»?

— Для меня, как и для других, мир отныне разделился на «до» и «после» Енисея. Продвигаясь сквозь горящую тайгу, вдыхая в Норильске воздух, отравленный никелем, мы задавали себе вопрос: а что такое цивилизация? Что она несет человеку?

 — И что же она несет, по вашему мнению?

— Не только по моему, но и по общему мнению участников, эта земля, эти места — не наше прошлое, даже не наше настоящее. Это наше всеобщее будущее.

Le « bateau littéraire » a entamé son voyage à Abakan et, suivant le cours de l'Iénisséï, a longé Chouchenskoïé, Minousinsk, Krasnoïarsk,  Iénisséïsk, Doudinka, Norilsk.

Evidemment, ce « vertige » des écrivains français contemporains a peu à voir avec les aubes « de l'aveuglante obscurité du Goulag », décrites dans les ouvrages de P. Rigoulot et J. Rossilli. Peu de choses à voir également avec les fameux voyages des écrivains « progressistes » à travers l'URSS, écrivains choyés par le pouvoir soviétique. Alors, les compagnons de route-pélerins firent le voyage de « Moscou     jusqu'aux limites les plus lointaines »: Romain Roland, André Malraux, Henri Barbusse,  André Gide, le « Gorki des Balkans » Panaït Istrati. Les « villages potemkine » soviétiques ne trompèrent pas ces deux derniers. Ils n'écrivirent pas « à décharge » comme implicitement demandé, mais rendirent compte impartialement, et du coup « à charge », publiant des livres au débotté sur l'état du pays des Soviets. A a suite de quoi, les « ingrats » devinrent la cible d'attaques violentes de la part des communistes français et déclarés persona non grata par un Kremlin enragé.

Aujourd'hui les temps sont autres. Il n'y a plus de GOULAG, plus de kolkhozes, pas de discours à « charge » ou « décharge » non plus... Sans doute n'y en a t-il pas besoin.

Le numéro de novembre du magazine « Oktiabr » (Octobre) est presque entièrement consacré à cette expédition. A la lecture des articles et interviews qui y sont publiés (au passage notons que la plupart sont extrêmement prudents), il revient à la mémoire la fameuse phrase de Gide « on ne fait pas de la bonne littérature avec de bons sentiments »...

Interview d'Irina Barmetova, rédactrice en chef du journal et initiatrice du projet:

• Pourquoi est-ce justement votre revue qui a organisé ce voyage?

Sans doute est-ce le destin. C'est déjà notre revue qui avait organisé en 2010 le voyage de Moscou à Vladivostok en Transsibérien d'écrivains français. Ce premier voyage était, disons, « horizontal » sur terre ferme, d'ouest en est. Cette fois, en descendant le fleuve Iénisséï, du nord au sud, nous sommes dans un périple « vertical », dessinant ainsi avec le précédent « une croix russe ».

• Comment le commando français a-t-il été choisi? Leur importance en tant qu'écrivains? Leur intérêt pour la Russie? Leur goût du voyage?

Pour cet aspect de la question, nous nous en sommes entièrement remis à l'Institut français «Culture France».

Et, à votre avis, quels doivent être les résultats attendus?

Nous fondons de grands espoirs sur Dominique Fernandez, académicien, lauréat du prix Goncourt. Il est l'auteur d'une biographie de P.I.Tchaïkovski et voyage inlassablement à travers la Russie. Le contre-amiral François Bellec prépare lui aussi un livre et Olivier Bleys écrit un roman. Aprés Cendrars, E. Barillé a écrit un poème «Sibérie » et Christian Garcin a déjà publié son livre qu'il est en train, là, de dédicacer au Stand des éditions Verdier (stand au Salon du livre — ndlr).

Avec mon collègue journaliste Miltchine, nous avons réalisé les interviews directement sur le bateau.

C'était quoi, ce bateau?

Nous naviguions sur le bateau-diésel le plus commun, le « Alexandre Matrossov ». Il y avait là avec nous des passagers ordinaires, qui transportaient qui des meubles ou des vélos, qui des animaux et différents achats.  Il y avait aussi un groupe de rock local qui était en tournée. Vous savez bien que l'Iénisséi est la seule voie de circulation de Krasnoïarsk à Doudkino, navigable seulement quelques mois en été.

Comment les écrivains français ont-ils perçu la Sibérie, l'Iénisséï? Le mythe et la réalité font-ils bon ménage?

Pour les Français, et pour les Russes aussi, la Sibérie est encore aujourd'hui un mythe. C'est une « terra incognita » où il se passe quelque chose; mais tout cela reste au-delà de la perception. Le choc entre mythe et réalité est la conclusion première de ce voyage, mais la réalité se révèle beaucoup plus forte, plus inexplicable que le mythe. Dans les interviews-monologues publiés dans notre revue, le mot qui revient le plus souvent est le mot « solitude ». Une énorme terre pleine de silence, un fleuve puissant, la taïga originelle, pour nous citadins, crée la sensation d'une autre réalité, d'un autre vivant, peut-être même d'une autre planète!

En plus il y avait des incendies et durant deux jours nous avons vogué dans la fumée sans voir les rives.

Qu'est-ce qui a changé depuis l'époque décrite par P.Rigoulot?

Il n'y a plus de camps, bien sûr. Mais en reste la mémoire, chez les Français aussi. A notre arrivée à Norilsk, nous avons visité le Golgotha de Norilsk, monument érigé aux Zek qui ont péri en construisant Norilsk. Des églises de toutes les confessions sont en construction et les cloches sonnent en permanence.

Et pourtant, il est peu question de cela dans les interviews publiés dans votre journal: pourquoi?

Sans doute parce qu'ils s'intéressent plus à l'avenir de ce lieu qu'à son passé. Or cet avenir fait question. Le développement de la région est faible. Pendant notre séjour, les portables avaient du mal à fonctionner, internet ne passait pas. Nous n'avons pas pu accoster à certains villages, car les abords étaient défoncés. C'est la population qui venait jusqu'à nous, joyeuse, sur des barques... Ce n'est pas du tout Venise!

Qu'est-ce qui a changé pour vous après ce voyage au pays du « Vertige »?

Pour moi et pour les autres, il y a un avant et un après. Avançant à travers la taïga en flammes, respirant l'air de Norilsk, empoisonné par le nickel, nous pensions sans cesse: qu'est-ce que la civilisation? Qu'apporte-t-elle à l'homme?

Et d'après vous, qu'apporte-t-elle?

Ce n'est pas seulement mon opinion, mais l'opinion générale des participants: cette terre, ces lieux ne sont pas notre passé, ni même notre présent. Ils sont notre avenir commun.