Ни для кого не секрет, что Россия всегда была немного очарована Францией. Живопись и архитектура, танцы и поэзия, та самая прелестная смесь «французского с нижегородским» долгое время составляла неотъемлемую часть национального самосознания. Недавно у слушателей «Дней истории Европы» и у «Русского очевидца» была возможность узнать, откуда же растут корни этого русского увлечения.

Фонтан и беседка в Одессе

В начале июня в центре Мальзерб-Сорбонна (Malesherbes-Sorbonne) прошел цикл конференций и лекций, посвященных русско-французским отношениям в XIX-XX веках. Преподаватели университетов Paris-Sorbonne и Panthéon-Sorbonne рассказали о влиянии французского искусства на русское. Темы были затронуты самые разные: история создания Петербурга и Одессы, садово-парковое и прикладное искусства, русский авангард и его французские корни.

Мало кто помнит, но превращение небольшого приморского городка с 4 тысячами жителей в легендарную и прекрасную Одессу произошло с легкой руки Франсуа Деволана, голландского инженера французского происхождения, которому Екатерина II поручила составить план будущего города. По его вполне удавшейся задумке Одесса стала серьезным морским портом, четвертым по величине городом Российской империи.

Однако помимо военной мощи Одесса всегда манила своим легкомысленным очарованием прибрежного сада. И этим она обязана герцогу Ришелье.

Памятник А.Ришелье в Одессе

Герцог был близким другом Александра I и потому был назначен градоначальником Одессы в 1803 году. Страстный садовод, он утопил город в цветах, садах и парках, которые легко расцвели на благодатной южной почве. Белая акация, ставшая впоследствии символом города, была одним из любимейших цветков герцога. Платаны, кедры и кипарисы, без которых сейчас невозможно представить себе Одессу, — также результат любви Армана де Ришелье к садоводству. Однако в городе множество и других свидетельств французского влияния — например, здание Оперы, построенное по модели Опера Гарнье в Париже.

Сейчас о том, какую роль герцог сыграл в развитии города, напоминает его статуя, встречающая гостей возле главного входа в Одессу — лестницы Михаила Воронцова, которую, по легенде, тот построил для своей жены, чтобы ей было легче спускаться к морю.

О том, что Петербург является копией среднестатистической европейской столицы, известно всем, несмотря на непоколебимую уверенность самих петербуржцев в том, что уж их-то город — самый уникальный на земле. Брижитт де Монкло рассказала своим слушателям, почему же именно город на Неве — очередной сын французского градостроительного искусства.

Мосты, которые многими считаются главной достопримечательностью города, — работа Августа Бетанкура, испанского ученого и инженера, получившего образование в Париже. Исаакиевский собор, главная православная церковь Петербурга, был построен Огюстом Монферраном. Он сделал 24 рисунка возможных вариантов собора, и его работа так понравилась императору, что Монферран был назначен «императорским архитектором». До этого Исаакиевский собор несколько раз перестраивали. В результате он сохранил только алтарную часть, остальное же — творение Бетанкура и Монферрана.

Невский проспект в Санкт-Петербурге

Невский проспект изначально проектировался à la française — широкой улицей с впечатляющей панорамой, копией османовских проспектов Парижа. Даже реформаторская церковь на Невском была спроектирована французом, Полем Жако, «по образу и подобию» голландской церкви на улице Кассет (rue Cassette) в VI округеПарижа. Здание Росбанка, также находящееся на Невском, является прекрасным примером адаптации французского стиля, в нем сохранилась даже тройная аркада, как у банка «Креди Мютюэль» (Banque de Credit Mutuelle).

Мариинский дворец, образец суровой красоты и величественности Санкт-Петербурга, также обнаруживает в себе французские черты (терраса с балюстрадой, характерная для многих французских особняков). А «типично питерские» пассажи, ведущие от одной улицы к другой, берут начало от парижских (passages couverts), которые сейчас можно встретить возле метро Reamur-Sebastopol.

Вокзал Петергофа

Видным деятелем Петербурга был Николай Бенуа, о французском происхождении которого прозрачно намекает его фамилия. Вокзал Петергофа, построенный им, — прекрасный образец французской неоготики. Убедиться в этом можно, если посмотреть на парижскую церковь Сен-Жермен-л'Оксеруа (St-Germain l'Auxerrois), которая явно являлась прототипом.

Можно долго спорить о том, вдохновила ли французская архитектура облики Петербурга, Одессы и других русских городов или всего лишь влияла на них (а искусствоведы считают разницу между этими двумя понятиями принципиальной), но так ли это важно на самом деле? Если в итоге мы получили произведения искусства, которые удивляют, восхищают и радуют уже несколько веков? Да и кому, в конце концов, не покажется соблазнительной идея почувствовать себя в Париже, гуляя по Невскому, или представить себя на французской Ривьере, сидя на набережной в Одессе.