Как уже сообщал «Русский очевидец», победителем конкурса на строительство российского религиозно-культурного центра в Париже стал совместный проект, 

М.Нуньес-Яновский. Скульптура Дали и флаг с Лениным ©DR

представленный Обществом архитекторов и девелоперов Мануэля Нуньеса-Яновского (Франция) и московским архитектурным бюро «Арх группа».

Мануэль Нуньес-Яновский — сын испанского морского офицера, уехавшего в конце 30-х годов в Россию, где он женился на русской. Волею судьбы будущий архитектор появился на свет в Самарканде, но рос и учился в Одессе. Тем временем, отец его, который воевал против Франко, а затем служил в Красной армии, после войны был арестован и провел 7 лет в лагерях в Воркуте. После его освобождения семья решила отправиться в Испанию. В дальнейшем Мануэль Нуньес-Яновский перебрался во Францию. Сегодня он один из видных европейских архитекторов, который работает в разных странах Старого света. О своем последнем проекте зодчий рассказал «Русскому очевидцу».

— Какова основная идея проекта?

— Для меня храм — место встречи со Всевышним. Его высота 27 метров. Над ним возвышается крест, который можно рассматривать как антенну к Господу Богу. Наш храм белокаменный. В звоннице установят огромные колокола весом в две-три тонны. Их отольют в России. Из России привезут и белый камень. Наконец, нам еще предстоит решить проблему грунтовых вод — ведь Сена рядом. До начала строительства остался год.

— Вы сравнили православный храм с летающей тарелкой, которая вдруг приземляется на посадочной полосе в Париже.

— И работа с этой полосой для меня очень важна в этом проекте. Мы решили высадить церковный сад, тем более, что храм посвящен Троице. Сад и есть посадочная полоса, ключевой элемент проекта. Оказалось, что он очень похож на сад в местечке Живерни под Парижем, где жил Клод Моне. Наш сад, в отличие от геометрических французских, очень романтический.

Проект М.Нуньеса-Яновского объявлен победителем ©Н.Медведева

— Сегодня на месте будущего религиозно-культурного центра находятся три здания Метеостанции. Какова их судьба?

— Мы сносим первое здание, ближайшее к Сене. Второе мы частично разбираем и превращаем в террасы для сада, а третье — оставляем. Сад начинается внизу, вокруг храма, потом поднимается по террасам и доходит до кровли последнего здания.

— Как возникла идея стеклянного покрывала над собором?

— Она связана с покровом Божией Матери. На эту тему мы много говорили с русскими священниками и, в частности, в Сергиевом Посаде. Стекло покрова будет самоомываемым  — с помощью тонкой пленки воды в полмиллиметра. На фасаде мы установим солнечные батареи, превращающие солнечную энергию в электрическую. Очень важен и экологический фактор, и высокие технологии, которые между собой связаны.

— Как возникло ваше сотрудничество с русской архитектурной командой?

— Они вышли на меня. Я сказал: «Ребята, покажите, что у вас есть? И если мне ваш проект понравится, мы будем работать вместе. По рукам, и — поехали». Времени оставалось в обрез. Они мне прислали проект, а я внес свои предложения. Нужно было на том этапе не пугать французов, которые не хотели видеть русскую цитадель на берегу Сены (смеется).

— Однако проект не всем понравился. Некоторые приняли его в штыки.

— Конечно, были очень неприятные атаки, и даже личные, по моему адресу. Откуда, мол, этот Нуньес, бывший испанский коммунист? Напомню, что свое слово сказала и РПЦ, которая хотела, чтобы храм соответствовал канонам рублевской эпохи.

— Угораздило же вас вступить в испанскую компартию после того, как ваш отец отсидел в советских лагерях.

— Испанские коммунисты старого поколения — замечательные люди. Они воевали, потом сидели во франкистских лагерях и тюрьмах. Между прочим, примерно то же самое мне рассказывал и мой отец про Воркуту. Там среди русских коммунистов были замечательные люди высшего сорта. Следующее поколение испанских коммунистов — такие, как знаменитый архитектор Рикардо Бофиль, с которым мы долгие годы работали, — были выходцами из хороших семей. Они боролись против франкизма и сотрудничали с компартией, которая в те годы являлась единственной силой Сопротивления. Я состоял в ее рядах, потому что это был единственный способ что-то сделать для Испании.

— В вашем парижском офисе стоит скульптура Сальвадора Дали, которого вы хорошо знали.

— Когда он узнал, что я наполовину русский, мэтр сказал, что будет называть меня по-русски «божьей коровкой». Это единственные слова, которым его научила его жена Гала.