Еще одно печальное событие. Нет теперь с нами художника Бориса Заборова.

Он ушел к тем, которых из его поколения становится все больше в ином измерении.

Борис Заборов, 2015 г. Фото Владимира Базана

Рабин, Кропивницкая, Мастеркова, Зеленин, Штейнберг, Янкилевский – это только те, кто приехал во Францию до и сразу после перестройки и прожил в прекрасной стране вторую часть своей жизни.

Все они от нас уже «далече», теперь Борис Заборов присоединился к ним.

Сейчас СМИ соседней с Россией республики в один голос называют его белорусским художником. Борис действительно уроженец города Минска. Но учился он в Ленинграде, в институте (академии) им. Репина, потом перевелся в Москву и получил диплом института (академии) им. Сурикова. Был избран почетным академиком Российской академии художеств. В 1980 году он эмигрировал из СССР.

И я бы не стала так однозначно приписывать его только к, безусловно, родным по месту происхождения  местам. Для меня Борис всегда был русским художником, выходцем с больших, когда-то имперских территорий, таким же как легион художников из парижских мастерских «Улья» на Монпарнасе. Ведь в знаменитой «Ruche » в первой половине XX века творил «на четверть бывший наш народ», начиная от Шагала и Сутина до Ланского и Полякова.

В последние десятилетия Белоруссия стала активно приглашать Бориса, он ездил в Минск, открывал свои выставки, ему нравились ухоженность и чистота города. Но и в России его не забывали, в 2004 году прошла его большая выставка в Третьяковской галерее, и она стала событием.  В том же году открылась экспозиция Бориса Заборова в Русском музее Санкт-Петербурга.

Художника привечали на самом художественном треугольнике Парижа — в квартале Сен-Жермен-де-Пре. Он выставлялся у знаменитого Клода Бернара, потом у Патриса Тригано. Выставки получались разнообразные. Либо только картины или исключительно скульптура, в основном малые формы. Иногда он устраивал перекличку полотен и бронзовых персонажей, которыми становились книги и старые, подернутые патиной времени предметы.

Он был удачлив в том, что в самом Париже у него была просторная мастерская в небольшом отдельном двухэтажном доме, с выходом в уютный сад, где стоял стол и стулья, и где можно было вести долгие беседы.

Он был и рад, и горд, что галерея Уффци во Флоренции приобрела его автопортрет. Конечно, его работы хранятся во многих мировых коллекциях, но Уффици, да пожалуй, еще венскую галерею Альбертина он как-то особенно выделял.

Борис Заборов рисовал костюмы для всемирно известной «Комедии франсез».

Если говорить о книжных иллюстрациях и о крупных групповых выставках – то перечислять их придется долго.

О Борисе писала пресса, но и он писал, неудовлетворенный мнением критиков и искусствоведов по поводу современного искусства. И надо признаться, что его взгляд и слово, большого и глубоко мыслящего профессионала, перекрывали все прочие суждения.

Помню еще, Борис говорил, что две вещи в жизни сделал правильно: женился и уехал в Париж. Парижский виток — самый мощный в творчестве художника. В этом городе он обрел оригинальную манеру, свой стиль.

Борис Заборов успел много, но всегда хочется, чтоб хотя бы еще чуть-чуть.

Вечная память.