Наверное, в жизни каждого человека встречаются люди, которые оказали сильное влияние на его жизнь и в положительном смысле помогли ему взять то направление, которое соответствует его натуре, помогает ей сформироваться и в будущем реализовать себя. Таким местом для меня был иезуитский центр по изучению русского языка и культуры, или же просто Дом Святого Георгия в Медоне (foyer St-George).

Дом Святого Георгия | Foyer St-George ©Boris Guessel

Мне было семнадцать лет, когда я впервые познакомилась c этим райским уголком и c отцом Рене Маришалем, бывшим в то время директором центра и настоятелем монастыря, если этот центр можно назвать таковым, а также заведующим Гагаринской библиотекой,принадлежавшей иезуитам и в то время находившейся на рю д'Ассас в Париже.

Р.Нижинская. ©Boris Guessel

Я помню, как в первый раз вступив на территорию Дома святого Георгия, была тронута красотой и гармонией места. Когда-то место называлось Потаже дю Дофен, то есть огородом принца, ибо поблизости находился королевский дворец, который сгорел во время французской революции.

«Огород» представлял собой ухоженный английский парк, в центре которого находился двухэтажный элегантный особняк. Ближе к воротам, открывающимся на улицу Порто-Риш, отцами в недавние времена была построена небольшая церковь в русском православном стиле, ибо, хотя они были католиками, служба у них была византийская, то есть во внешних проявлениях схожая с православной.

Марина Влади, ее первое выступление состоялось на сцене дома Св.Георгия, где преподавала ее мать. ©Boris Guessel.

Входя в особняк, посетитель попадал в величественный вестибюль с высокими потолками. При открытых дверях в роскошную столовую, кажущуюся больше своих размеров за счет украшавших ее зеркал, высоких потолков и громадных окон от пола до потолка, выходивших в парк, была видна центральная лужайка парка, радующие глаз деревья и стена, окружающая парк и скрытая от посетителя разросшейся зеленью. В этой столовой на протяжении семи лет, что я провела у отцов, передо мной открылся целый мир богатой интеллектуальной жизни, а также множество встреч с культурами всего мира.

Отец Б.Бобринский, воспитанник Дома. ©Boris Guessel

В Центр для изучения русского языка приезжали студенты из всех европейских стран, из Америки и Канады, приходили парижане, которые готовились к французским экзаменам (Capes et agrégation), чтобы стать преподавателями русского языка во французских лицеях и университетах, или же те, кто, поступая в самые престижные французские высшие школы, Ecole Normale Supérieure, Ecole Polytechnique и ENA, хотели сделать из русского свой главный иностранный язык.

А.Мельник-Боткин, советник де Голля был пансионером Св.Георгия с 1946 по 1949 г... ©Boris Guessel

В центр по изучению русского языка и русской культуры приезжали из английских университетов, записывались студенты из разных стран, которые жили у отцов как пансионеры для того, чтобы совершенствоваться в русском языке и знакомиться с русской культурой.

Все отцы Центра говорили по-русски. Особое чувство дружбы и тепла я сохранила к взявшему меня под свое крыло отцу Рене Маришалю.

Табличка в память об отцах иезуитах, обучавших в центре Св.Георгия с 1946 по 2002г. ©Boris Guessel

Oн был замечательным переводчиком – одним из самых первых переводчиков Солженицына на русский язык, издателем журнала «Символ», а также прекрасным повaром, ибо отцы готовили еду на выходных, когда кухарка отдыхала.

В Центре жил также отец Игорь Стерпен, немец-иконописец, расписавший Медонскую церковь и создавший мастерскую иконописи. Он был очаровательным человеком, и к нему очень тянулись женщины, чувствуя в нем тепло и понимание, всегда восхищающиеся его талантом.

Церковь на территории интерната. ©Boris Guessel

Одним из замечательных людей и философов, живших в Центре, был отец Франсуа Руле. Директором зимних курсов состоял чех, отец Алексей Стричек. Несмотря на мой юный возраст, отцы мне доверили преподавание русского языка своим именитым студентам. Я была слишком молода, чтобы оценить то, что мне в тот момент дарила судьба, и я успешно и с наслаждением обучала студентов, которые подчас были старше, опытнее и устроеннее меня, языку, который по ряду сложившихся обстоятельств был моим родным языком и грамматику которого я знала и чувствовала исключительно хорошо.

Но в мой второй год в Медоне, когда я поступила на медицинский факультет, отцы меня освободили от преподавания, и моей единственной обязанностью было говорить по-русски в трапезное время, что я и делала с успехом и удовольствием. Летом отцы устраивали интенсивные курсы в Пюблие, у себя на даче, в горах недалеко от Эвиана. Эти курсы были также открыты всем любителям и профессионалам, желающим обогатить свой русский язык. Но эти желающие были не студенты, а школьники, приезжавшие туда, опять же, со всего мира. Наиболее запомнившимися были молодые люди из королевской школы Итон. Казалось, что они ожили, попав во Францию, и горят желанием ощутить все, что Франция может им предложить. Приезжали французы, которые впервые оказались вне дома, немцы. И вообще, кто там только не бывал.

Моя роль заключалась в преподавании русского языка посредством театральных представлений. Так что я ставила небольшие пьески, которые студенты представляли перед публикой каждые три дня. Я помню, как страстно я любила эту деятельность и как я по ней тосковала, когда судьба забросила меня по другую сторону океана, и моя работа приняла совсем иную форму.

Фреска на фасаде церкви. ©Boris Guessel

Директором этих интенсивных курсов был отец Андрей Стерпин, замечательная личность. Он был сыном бельгийского дипломата и русской аристократки. Родился в Шанхае, в Китае. Его первым языком был английский. Но на нем он очень рано перестал говорить, и его основными языками стали русский и французский. По виду, по языку и по манере говорить и вести себя он был совершенно русский человек. Русский у него был бесподобный – чистый, богатый и красивый. Но человек он был темпераментный и очень зависимый от настроения, и все его эмоции отражались в его языке и на его лице. Ко мне он очень хорошо относился, и я работала под его руководством в течение шести лет. За это время я окончила два факультета, но память моя почти ничего не сохранила о моем пребывании в университете, а яркость медонской жизни стоит передо мной, как будто бы не прошло всех этих последующих лет вне Медона.

Традиционная летняя встреча выпускников в Медоне. ©Boris Guessel

Кроме отцов в Центре жило несколько весьма замечательных русских личностей, некоторым из которых отцы помогали прижиться во Франции. Одним из них был Николай Иванович Гоголев, дядя Коля, как мы все его называли. Он был человеком исключительно эрудированным и совершенным бессребреником. К конкурсам разного толка по русскому языку, литературе и культуре он подготовил несметное количество студентов и студенток, подарив им множество своих оригинальных и богатых идей. Должна признаться, что моя первая книга о Зинаиде Венгеровой была вдохновлена им, ибо он первый заговорил о ней и посоветовал мне обратить на Венгерову внимание. Он помнил о ее славе во времена его детства и чувствовал, что она достойна остаться в памяти потомков.

Во время моего пребывания в Медоне все отцы были уже в возрасте. Они волновались о будущем этого уникального Центра и стремились приобщить к нему молодых иезуитов, интересовавшихся русской культурой.

Розина НЕЖИНСКАЯ

Профессор Иллинойского университета, США. Автор двух книг: «Зинаида Венгерова: В поисках прекрасного», «Саломея: Образ женщины, которая никогда не существовала» и трех сборников стихов. Последний из них, «Жонглер», вышел в 2009 году.